Ференц Кашшаи - Телечеловек

- Зайду за тобой, как только освобожусь, - бросил Нилл.

Десятки любопытных взглядов провожали нас до самой двери гостиной.

Нилл заговорил первым:

- Господин профессор, я даже представить себе не мог возможности столь быстрой эволюции.

- ?

- Я имею в виду эволюцию ваших взглядов.

- Моих взглядов?

Нилл явно растерялся, не зная, как реагировать на эти вопросы. С трудом поборов робость, он пытался продолжить прерванную мысль:

- Вашу позицию по вопросу о войне... словом, вы прекрасно понимаете, господин профессор, о чем я говорю...

- Да, да, разумеется, продолжайте, пожалуйста.

- Конечно, вы наживете немало врагов, но я полагаю... нет, пожалуй, это не то слово... я абсолютно уверен, что...

- Нилл, - перебил я, - напомните, пожалуйста, что именно я говорил сегодня вечером о войне?

С этими словами мы вошли в гостиную.

Сквозь плотно обитую дверь не проникало ни малейшего звука. Мягкие, удобные кресла располагали к откровенной, доверительной беседе. Но нам, видимо, недоставало полного взаимопонимания. Разговор не клеился.

Мне не раз доводилось беседовать с Керсеном на самые различные темы. Нилл всегда был со мной откровенен и порой высказывал такие суждения, которые, доведись их слышать кому-нибудь из начальства, могли бы привести к серьезным последствиям. Признаться, воззрения Нилла, по молодости склонного к радикальным, свободолюбивым идеям, обычно не приводили меня в особый восторг. На сей раз я и подавно не испытывал ни малейшего желания вступать в дискуссию по этому поводу.

Мой последний вопрос так поразил Нилла, что он долго не мог прийти в себя.

- А разве вы, господин профессор, забыли...

- Представьте, Нилл, - прервал я его, - решительно ничего не помню. Но зачем же вы-то притворяетесь, будто обо всем забыли?

- Помилуйте, господин профессор...

- Не перебивайте. Дайте мне кончить. Что вы натворили? Отвечайте, где телевизионная установка и что с ней стало?!

Огорошенный Нилл от изумления совершенно лишился дара речи.

- Вы имеете в виду батареи, господин профессор? - запинаясь, выдавил он.

- Нет! Я говорю о моей телевизионной установке!

- Но ведь я уже докладывал вам, господин профессор...

- Когда и кому докладывали?

Нилл побледнел.

- Господин профессор, я вас решительно не понимаю.

- Вы отлично понимаете, о чем идет речь.

- Когда мы вместе с вами вышли из лаборатории, я подробно рассказал вам об обнаруженном дефекте в батарее...

- Погодите. Я же вам сказал, что ничего не помню. Когда вы рассказывали?

- Когда мы вышли из "Дворца".

Я невольно подался вперед. Видимо, в эту минуту у меня был столь угрожающий вид, что Нилл инстинктивно отпрянул назад.

- Имейте в виду, Нилл, все, что вы сейчас говорите, чрезвычайно важно!

- Но, бога ради, что произошло? Скажите же наконец! Умоляю вас...

- Это вы должны обо всем откровенно рассказать! Выкладывайте, что произошло после того, как вы поднялись в лабораторию проверить батареи.

Нилл нерешительно переминался с ноги на ногу.

- Ну, говорите же.

- Только я собрался доложить вам об обнаруженном дефекте...

- Дальше.

- ...Как вы вошли в студию.

- А потом?

- Но ведь, господин профессор...

- Что было потом, я вас спрашиваю?!

- Потом мы отправились в клуб. По дороге я подробно рассказал вам о неисправности...

- Вы не заметили во мне ничего особенного?

- Тогда еще нет.

- Так. Значит, позже все-таки заметили. И когда же?

Нилл покраснел.

- Не стесняйтесь. Тут не до церемоний!

- Если начистоту, - только сейчас, господин профессор.

Сколько раз мне приходилось впоследствии вспоминать об этой беседе!

Нилл в эту минуту был серьезен как никогда, и все-таки я его одернул:

- К черту ваши шутки! Мне сейчас не до них!

Нилл промолчал. Мне вдруг стало жаль его. Я подумал, не проще ли сказать ему прямо: "Нилл, "репродуцированный Бирминг" исчез. Его кто-то похитил. Я подозреваю вас. Что вы можете на это сказать?" Однако какой-то внутренний голос предостерегал меня от этого шага: "Не раскрывай всего Ниллу, ведь если окажется, что твой двойник вовсе не похищен..."

- Нилл, поймите: все, что произошло за последние несколько часов, совершенно изгладилось из моей памяти. Очевидно, я совершил нечто такое, за что теперь должен нести ответственность. Поэтому мне необходимо знать все до мельчайших подробностей - что я говорил и что делал.

- Не хотите ли вы этим сказать, господин профессор, что прочли свою лекцию в невменяемом состоянии?