Кевин Уилсон - Туннель к центру Земли

Не важно, кто первым до этого додумался. Идея пришла одновременно ко всем троим. Когда столько времени проводишь вместе, мысли текут в унисон. Мы просто подумали: «Пришло время рыть туннель под землей». И приступили.

Мы вытащили из гаража все инструменты, которые попались под руку. Хантер взял ручной бур и тяжелый заступ. Мне досталась новехонькая блестящая лопата с лакированным черенком, и еще одна с заостренным лезвием, чтобы корчевать камни и корни. Эми, словно заправский стрелок, несла две садовые тяпки, предназначенные для того, чтобы ровнять стенки туннеля. Карманы мы забили суповыми ложками — так, на всякий случай.

Нагруженные инвентарем, мы вышли из гаража и направились на задний двор. Оторвавшись от мытья посуды, мать распахнула окно и крикнула:

— Что вы там задумали, дети?

Я ответил, что мы собираемся вырыть яму.

Она попросила нас держаться подальше от ее тюльпанов, и мы отправились в дальний угол двора.

Первую неделю мы вкалывали, как проклятые, и вырыли яму глубиной не меньше двенадцати футов, в которой без труда помещались втроем. Обедали мы наверху — бутербродами, чипсами и лимонадом, которые приносила мать. Нам нравилось лежать на животе и смотреть вниз — на дело наших рук. Мы переворачивали слои, столетия не видевшие солнца.

— Пахнет стариной. Прямо как в музее, — говорила Эми, зачерпывая и поднося к носу пригоршню земли.

Однажды вечером, стараясь не запачкать брюки глиной, над дырой склонился отец.

— Сынок, твоя мать спрашивает… раз уж ты решил вырыть эту… яму, куда ты собираешься девать землю?

Я спросил, не возражает ли он, если мы равномерно распределим землю по всему участку. Отец возражал.

— Ты погубишь цветы, сынок. Найди способ получше.

Тогда мы стали вывозить землю со двора на грузовичке Эми. Мы занимались этим ночью, когда огни в окрестных домах гасли. Набрасывали землю на брезент и скидывали в озеро.

Эми подгоняла грузовичок к воде, а мы поднимали брезент. Поверхность воды бурлила, пока грязь опускалась на дно, смешиваясь с илом и мусором.

Через пять недель в местной газете написали о необъяснимом явлении: уровень воды в озере поднялся, хотя дождей не было двенадцать дней подряд.

Однажды ночью нас разбудил Хантер, беспокойно метавшийся во сне на краю ямы с риском сверзиться вниз прямо в спальном мешке. Когда мы разбудили его, он рассказал, что ему приснился сон, будто мы зарылись так далеко вглубь, что ощутили под лопатами пустоту, и прямо на ноги брызнул огонь.

— Больше нельзя копать вглубь, — сказал он. — Иначе наткнемся на людей-кротов, расплавленную лаву или подземный океан.

— Или Китай, — добавила Эми. — То-то будет конфуз.

— Точно, ничего хорошего из этого не выйдет, — кивнул Хантер.

И тогда мы стали копать вбок.

Наши туннели петляли, соединялись и вновь расходились, пролегая из одного конца города в другой. В некоторых местах мы могли идти в полный рост, кое-где с трудом протискивались вперед, а земля кусками осыпалась со стен.

Нам даже в голову не приходило, что мы можем потеряться или попасть под обвал. Мы были юны и беспечны. В двадцать два, садясь пьяным за руль, прыгая на тарзанке с моста или копая туннель под родительским домом, не задумываешься о близкой смерти. Под землей было прохладно и чуть сыровато — мы словно двигались сквозь туман, в затерянном мире, где не было места боли и несчастью. Впрочем, после нескольких обвалов, когда мы поняли, что боль и смерть куда ближе, чем нам казалось, мы начали укреплять стенки. И тогда все пошло как по маслу: мы просто двигались вперед, вверх и вниз, влево или вправо.

Постепенно мы обзавелись подземными комнатами, которые стали отправными точками туннелей. Иногда, не в силах подняться на поверхность, мы устраивались в них на ночлег. Раз в неделю мать опускала в дыру у забора пакет с едой, говоря:

— Тут кое-что перекусить, сынок.

Я носил очки от солнца, ослеплявшего после темных туннелей. Грязь облепила меня с головы до ног, грязь скрывалась под ногтями и за ушами. Мой вид расстраивал мать.

— Может быть, вам больше не стоит курить марихуану, сынок? — робко спрашивала она, спуская вниз очередной пакет.

— Не знаю, — пожимал плечами я, — вряд ли дело в марихуане.

Я не знал, как объяснить ей, что впервые после окончания колледжа по-настоящему счастлив. У меня появилась цель — я копал. Не думаю, что она поняла бы.

Довольно часто мы находили послания из прошлого. Эми придумывала историю для каждой новой вещи, после чего мы снова закапывали ее у самой поверхности — так, чтобы отблеск солнечного луча на боку какой-нибудь серебряной чайницы привлек внимание.