Кевин Уилсон - Туннель к центру Земли

Главное в нашей работе — помнить, что не занимаешь чужого места, и не пытаться стать лучше настоящей бабушки. Ты и есть настоящая. Во всех смыслах. Если с каждой новой семьей ты поднимаешься до новых высот беззаветной любви, тебя ждет хорошая карьера. Иногда то, чем ты занимаешься, кажется странным. Да что говорить — ты выбрала невообразимо странную профессию.

У меня никогда не было собственной семьи. Я не выходила замуж — не видела смысла. Большинство родственников умерли, а с теми, кто еще жив, я не общаюсь. Со стороны я произвожу впечатление старой холостячки, давно сделавшей свой выбор. Я люблю одиночество и если ложусь с мужчиной в постель, то это не значит, что я готова провести с ним остаток жизни. Я счастлива и никому не позволю лезть к себе в душу. Впрочем, и семейная жизнь не вызывает у меня отвращения: муж, дети, внуки, фотографии на каминной полке, визиты на Рождество, пышные похороны, люди, которые унаследуют твои накопления. Я живу в свое удовольствие, но уважаю выбор других. Наверное, поэтому, прочтя объявление в местной газете: «Нужны бабушки. Никакой квалификации не требуется», я решила попробовать.

С тех пор я работаю в компании «Бабушка напрокат. Услуги нуклеарным семьям». Схема проста. Есть множество — гораздо больше, чем вы думаете — преуспевающих молодых семей с детьми, потерявших престарелых родственников. Родители не желают, чтобы дети были в чем-то ущемлены, поэтому нанимают нас.

Я работаю бабушкой в пяти семьях на юго-востоке. Все роли непохожи, хотя лучше всего я перевоплощаюсь в бодрую моложавую старушку, мастерицу на все руки, обычно со стороны отца. Мне пятьдесят шесть, но я берусь за роли как постарше, так и помоложе. Остальные детали семьи утрясают с компанией. Мое изображение вставляют в старые фотографии, придумывают правдоподобную историю моего появления, планируют визиты и звонки.

Для каждой семьи (мы называем их «объектами») я должна выучить семейную историю за восемь поколений. Приходится напрячь мозги, зато платят неплохо — десять тысяч в год за «объект» плюс полный страховой пакет. Мне нравится тратить деньги без оглядки, но держусь я за эту работу не из-за денег.

Невозможно передать, что ты чувствуешь, когда дверь открывается, и в твой дом, забывший шорох чужих шагов, влетает радостный мальчишка — или радостная девчонка, — чтобы остаться там хотя бы на пару дней. Ощущаешь себя почти кинозвездой. Они бросаются к тебе на шею, выкрикивают твое имя — пусть и ненастоящее, — и в это мгновение ближе тебя у них нет никого на свете.

Я отзываюсь на бусю, булю, бабулечку, бабушку Хелен и снова, как ни странно, на бусю. Вначале было трудно примерять на себя чужие прозвища, но со временем я привыкла.

Я коротала вечер за написанием поздравительных и пригласительных открыток своим семьям, когда позвонил мой агент.

— С первым заказом вы справитесь без труда. Шесть недель, «живой труп», один ребенок.

«Живой труп» означает, что семья купила — с недельной рассрочкой платежа — телефонный звонок от недавно умершей престарелой родственницы. Это дает родителям время подыскать нужные выражения, чтобы сообщить ребенку о кончине любимой бабушки. Сто долларов за звонок, никаких личных контактов — о чем еще можно мечтать? Тем не менее я всегда старалась избегать подобных заказов, но сегодня неожиданно согласилась — особой загрузки в следующем месяце не предвиделось, да и поупражняться с голосом будет нелишним.

— Второй заказ не совсем обычный. Тут нужен человек, умеющий быстро переключаться, поэтому мы сразу подумали о вас.

— Личные контакты?

— Именно. Еженедельные.

Чем больше личных контактов, тем серьезнее нужно готовиться. С другой стороны, так легче наладить отношения. Да и платят лучше.

— Хорошо, я согласна. А в чем сложность? У меня будет партнер?

— Не в этом дело. Придется поработать дублершей.

«Поработать дублершей» означает, что дети знали настоящую бабушку в лицо. От дублерши требуется быстро и безболезненно заменить ее в случае внезапной кончины. Такое практикуется в семьях, где не приняты частные семейные посиделки и дети редко видят бабушек. Личный контакт осложняет дело. Разве не довольно того, что приходится обманывать ребенка? Зачем добавлять к обману обиду?