Стивен Кинг - Знаете, они классно играют

- Дорогая, что ты...

- Мне это не нравится, вот и все. - Она чувствовала, как лицо у нее наливается кровью, но все равно стояла на своем. - Мне это напоминает страшный рассказ, который я читала в детстве. - Она помолчала. - А еще напоминает о домике-конфетке в сказка про Ганзеля и Гретель.

Он все еще сохранял это свое выражение "а я не верю", и она поняла, что он хочет спуститься вниз - продолжение того идиотского гормонального взрыва, которых охватил его утром на шоссе. Ему хотелось совершать открытия, Господи помилуй! И, конечно, хотелось купить сувенир. Например, майку с надписью вроде "Я БЫЛ В РОК-Н-РОЛЛ-РАЕ, И, ЗНАЕТЕ, ОНИ КЛАССНО ИГРАЮТ".

- Дорогая, - начал он нежным, вкрадчивым голосом, каким всегда убеждал ее вляпаться в очередную авантюру.

- Перестань. Хочешь сделать мне приятное - разворачивайся и возвращайся на шоссе N 58, если сделаешь это, вечером получишь вознаграждение, даже два раза, если захочешь.

Он глубоко вздохнул - руки на рулевом колесе, глаза устремлены прямо вперед. Наконец, не глядя на нее, произнес:

- Посмотри на ту сторону долины, Мэри. Видишь, там вверх вьется дорога.

- Да.

- Видишь, какая широкая? Гладкая? Прекрасно мощеная?

- Кларк, это вряд ли...

- Смотри! По-моему, там самый настоящий автобус. - Он указал на желтое пятнышко, движущееся по дороге в сторону города, отблескивая металлическим верхом на жарком солнце. - Вот мы и встретили еще одну машину в этой части света.

- И все-таки.

Он схватил карту, лежавшую на природной доске, и, когда обернулся к ней, Мэри с ужасом поняла, какая злость скрывается за этим веселым, льстивым голосом:

- Слушай, Мэри, и внимательно, чтобы потом не было вопросов. Может, я и могу развернуться здесь, а может, и нет - тут шире, но не настолько, чтобы быть уверенным. А грунт, по-моему, еще хлипкий.

- Кларк, пожалуйста, не кричи на меня. У меня голова болит.

Он сделал над собой усилие и понизил голос:

- Если я развернусь, до 58-го остается двадцать километров той гадости, по которой мы проехали...

- Двадцать километров - это немного. - Она пыталась быть твердой, хотя бы для самоутверждения, но чувствовала, что ее сопротивление слабеет. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла изменить. В нее закралось ужасное подозрение, что именно так мужчины всегда добиваются своего: не потому что они правы, а потому что безжалостны. Они спорят, словно играют в футбол, и, если поддаваться, твоя душа будет вся в синяках.

- Нет, двадцать километров - это немного, - продолжал он своим самым вкрадчивым "я стараюсь не задушить тебя, Мэри" голосом, - а как насчет по крайней мере сотни, которые нам придется тащиться через эти леса, если мы выберемся на 58-е?

- Ты так говоришь, будто мы опаздываем на поезд, Кларк!

- Просто это меня злит, вот и все. Ты только взглянула на маленький городок внизу и уже кричишь, что он тебе напоминает какую-то "Пятницу, 13-е число, часть XX или что-то в этом роде, и уже хочешь дать деру. А вон та дорога, - он указала на противоположный край долины, - ведет на юг. По этой дороге, наверно, максимум полчаса до Тотеки-Фоллс.

- То же самое ты говорил в Окридже, прежде чем мы отправились в Страну Волшебных Тайн.

Он опять всмотрелся в нее - рот у него будто свело судорогой, - а затем взялся за рычаг передач.

- К черту, - прорычал он. Разворачиваемся. Но если по пути встретится хоть одна машина, Мэри, всего одна, мы вернемся в Рок-н-Ролл-Рай. Итак...

Второй раз она положила свою руку на его прежде, чем он выжал сцепление.

- Поезжай, - сказала она. - Ты, вероятно, прав, а я, вероятно, сглупила. Просто сглупила - ты поступаешь разумнее меня, я это признаю по крайней мере, и готова подчиниться, но все равно я здесь чувствую что-то не то. Так что ты должен меня простить, если я не буду размахивать юбкой с лозунгом: "Вперед за Кларком".

- Господи! - ужаснулся он. На его лице все еще сохранялось неуверенное выражение, придававшее ему необычный - и довольно неприятный мальчишеский вид. - Ты загрустила, да, лапочка?

- Думаю, что да, - ответила она в надежде, что он не заметит, как ей противно такое подлизывание. В конце концов, ей тридцать два, а ему сорок один. Она почувствовала себя староватой для того, чтобы быть чьей-то лапочкой, а его староватым для того, чтобы в лапочке нуждаться.

Тогда озабоченное выражение исчезло с его лица, и он стал прежним Кларком, которого она любила и с которым надеялась прожить остаток дней своих.

- Ты бы классно выглядела, размахивая юбкой, - хмыкнул он, измеряя рукой длину ее бедра. - Просто здорово.