Фрэнк Герберт: Дети Дюны

Встала с пола, тело расслаблено в боевой позиции.

И опять Лито двинулся на нее.

Алия правым плечом обозначила ложный выпад влево, в то время, как ее правая нога выстрелила, нанося точечный удар, который при попадании мог бы распороть человеку живот.

Лито принял удар на руку, схватил ногу Алии, за ногу оторвал ее от земли и закружил у себя над головой. От скорости ее вращения раздался полоскающийся и шипящий звук бьющихся о ее тело одежд.

Остальные отпрянули, присев. Алия визжала и визжала, но все вращалась, вращалась и вращалась. Вскоре она примолкла.

Лито медленно снизил скорость вращения и мягко опустил ее на пол. Она повалилась там запыхавшимся комком.

Лито наклонился над ней:

— Я мог бы швырнуть тебя в стену, — сказал он. — Может, так было бы лучше всего, но мы сейчас в главной точке нашей борьбы. Ты заслуживаешь свой шанс.

Глаза Алии бешено стрельнули из стороны в сторону.

— Я победил свои внутренние жизни, — сказал Лито. — И Гани тоже. Она может…

— Алия, я могу показать тебе… — вмешалась Ганима.

— Нет! — это слово словно с натугой вывернулось из Алии. Грудь ее вздымалась, из уст ее хлынули голоса — несвязанные, клянущие, умоляющие. -Вот видишь! Почему ты не слушала? — а затем: Зачем ты это делаешь? Что происходит? — И другой голос: Останови их! Заставь их прекратить!

Джессика закрыла руками глаза, почувствовала, как ее ободряюще поддерживает рука Фарадина.

А Алия неистовствовала:

— Я тебя убью! — ее рот изрыгнул отвратительные ругательства. — Я выпью твою кровь! — из нее полились голоса на многих языках, все спутанные и перемешанные.

Теснящиеся в проходе стражники сделали знак червя, затем стиснутыми кулаками заткнули уши. Она одержима!

Лито встал, покачивая головой. Он подошел к окну и тремя быстрыми ударами разнес якобы несокрушимое, укрепленное хрусталем, оконное стекло, выбив его из рамы.

По лицу Алии скользнуло хитрое выражение. Джессика услышала, как из перекореженного рта вырвалось нечто похожее на собственный голос — пародия на самоконтроль Бене Джессерит:

— Вы, все! Стойте, где стоите!

Джессика, опустив руки, обнаружила, что они влажны от слез.

Алия перевернулась и встала на колени, потом поднялась на ноги.

— Разве вы не знаете, кто я? — вопросила она. Это был ее прежний голос, сладостный и звенящий голос той юной Алии, которой больше не было. — Почему вы все так на меня смотрите? — она повернулась к Джессике, умоляюще на нее глядя. — Мама, заставь их прекратить.

Джессика смогла только покачать головой, охваченная предельным ужасом. Все старые предостережения Бене Джессерит были истиной. Она поглядела на Лито и Ганиму, рядышком стоящих возле Алии. А что значат эти предупреждения для бедных близнецов?

— Бабушка, — сказал Лито, и голос его был умоляющ. — Должны ли мы проводить Трибунал Одержимости?

— Кто вы такие, чтобы говорить о трибунале? — осведомилась Алия, и голос ее был голосом желчного мужчины, мужчины автократичного и чувственного, слишком далеко зашедшего в самоублажение.

И Лито, и Ганима узнали этот голос. Старый Барон Харконнен. Ганима услышала, как тот же самый голос эхом откликается у нее в голове, но внутренние ворота заперты, и ее мать неусыпно бдит возле них.

Джессика промолчала.

— Тогда, решение за мной, — сказал Лито. — А выбор твой, Алия. Либо Трибунал Одержимости, либо… — он кивнул на открытое окно.

— Кто ты такой, чтобы предлагать мне выбор? — вопросила Алия, и опять-таки это был голос Старого Барона.

— Демон! — вскрикнула Ганима. — Дай ей выбрать самой!

— Мама, — в интонациях маленькой девочки взмолилась Алия. — Мама, что они делают? Что ты от меня хочешь? Помоги мне.

— Сама себе помоги, — приказал Лито и, на кратчайший миг, увидел в глазах Алии присутствие своей уничтоженной тети, ее собственное «я», без всякой надежды бросившее на него жаркий взгляд и исчезнувшее. Но тело ее задвигалось — деревянными, отталкивающими шажками. Она вихляла, спотыкалась, сбивалась с пути и возвращалась на него — все ближе и ближе к открытому окну.

Теперь с ее уст звучал неистовствующий голос старого Барона:

— Остановись! Остановись, я говорю! Я велю тебе! Остановись! На, получай! — Алия стиснула руками голову, еще ближе подковыляла к окну. Она уже касалась ляжками подоконника, а голос все бушевал. — Не делай этого! Остановись и я помогу тебе! У меня есть план! Послушай меня! Остановись, я сказал! Подохни! — но Алия оторвала руки от головы, вцепилась в разбитую оконную раму. Одним дерганым движением она перевалилась через подоконник и исчезла. Падая, она даже крика не испустила.