Аврам Дэвидсон: Рорк!

Мистер угрюмо сказал:

— Грязные — это не беда. Здесь гости. Я горжусь этой грязью. — Он повернулся к сыну. — Стрип, как с порохом?

— Не очень много, — ответил Стрип.

— Не очень много, говоришь. А пули. Все в котле?

— Большая часть.

А мистер Флиндерс уже грохотал:

— Вижу, время снова отправляться на север. Как я это ненавижу! Время продавать краснокрылки и отдавать нашу кровь за них и кровь отцов и дедов. Отдавать за жалкие обломки железа и горстку серы. Время ползти на карачках к Гильдии. Свиньи, злые, грязные свиньи! — он ударил кулаком по столу и вскочил на ноги. Все за столом торопливо встали.

— Но нельзя идти на север с пустыми кишками! — кричал он. — Разве я не ждал Ниммаи достаточно долго? Разве я не просил его возместить нам убытки? Разве правильно то, что на завтрак у нас пули, а у него мясо, и рыба, и мука? Эй, говорите!

Стрип громко сказал:

— Нет, отец! Набег! — Набег! Набег! Ноги топали, кулаки стучали. Флиндерс кивнул и вновь в жарко-красном свете костра начал нападать на мистера Ниммаи.

— Они там, у Ниммаи, думают, что если у них одиннадцать пар мушкетов, значит, они в безопасности! — Смех, насмешливые возгласы, крики, стук, топанье. — А разве Утес Флиндерса не имеет двенадцати пар? — Лицо его покраснело, голос стал хриплым. — Говорите же, разве Утес Флиндерса не имеет двенадцати пар? Разве…

Он остановился и обвел всех взглядом… Гость, чье тяжелое дикое лицо было окружено седыми волосами, прочистил горло.

— Двадцать семь, хозяин мистер, — флегматично сказал он.

Еще крики, еще топот. Поднял голову другой гость. Шум прекратился. Мистер Флиндерс посмотрел на него скорее удивленно, чем гневно.

— Грейм не желает идти туда, где течет Хаггар? — сказал он, проведя серым языком по губам. — Эй, Грейм. Говори!

Второй гость сказал:

— Хаггар течет туда, куда хочет. Обида Флиндерса — это его дело. Я его друг и гость здесь, но вы знаете: Ниммаи и я сосали одни и те же соски.

Флиндерс презрительно, бледный от разочарования из-за утраты десяти мушкетов Грейвса, но осторожно, все еще надеясь на что-то, бросил:

— Молочный братец!

— Молочный братец лучше, чем отсутствие брата вообще.

Флиндерс пнул стол. Тот задрожал, но не упал. Мистер подошел к открытой двери, глянул на черные крыши лагеря Флиндерса, от которых поднимались серые дымки. Отсюда вел лишь один узкий путь, перегороженный укреплением. Стрип подошел к нему, и мистер сказал, не оборачиваясь:

— Готовь мушкеты. Бери горшок с огнем, пока не нужно пороху. Может, дождь и не прекратится. Хаггар! Моя гордость. Ты не будешь меня стыдиться.

Грейм сказал обычные слова благодарности и прощания. Флиндерс махнул рукой. Голод, гнев, презрение смешались на его узком лице.

— Ты еще присоединишься ко мне, гость-мистер, — сказал он — Если мы токи, то дикие. И кровь нам не мешает. Мы скорее уж станем мясом для рорков, чем будем полоть траву. Вперед ! — закричал он, поворачиваясь к Стрипу. — Набег !

Мистер Грейм и его люди в молчании ушли. Крики за ними превратились в песню:

— Набег! Набег! Набег-набег-набег!

Ку-корабль приземлился, и пассажиры с экипажем с любопытством всматривались в людей — длинные цепочки потных, грязных, оборванных людей, грузивших и разгружавших. Корабль привез пятилетний запас, а вместо него увезет множество тюков крепко пахнущей краснокрылки, из которой дистилляторы на Геркулесе изготовят лекарство. И только для этого существовала гильдейская Станция на Пиа-2, и потому только в краснокрылке и заключалась для «Сотни миров» ценность Пиа-2.

Вскоре Ку-корабль снова взлетел — все вверх, вверх, вверх — в громе, грохоте и облаке разноцветного тумана. Гром, казалось, ошеломил всех внизу. Все ходили с бессмысленными лицами и не слышали, когда к ним обращались. Конечно, дело не в шуме. Не шум оглушил их. Точнее, не только в шуме, не в физическом звуке взлета. Другой шум затуманил им головы. Пять лет, пять лет, пять лет. Пять лет — пять лет — пять лет.

И Эдран Ломар, увидев, что его багаж перенесли в заплесневелое грязное старое здание У-образной формы, которое станет его жилищем на ближайшие пять лет (если только он не отправится куда-нибудь), обнаружил, что недоумевает, что же ему теперь делать.

Второй офицер Арлан, «помогавший» ему («Это новая регулирующая установка? Вам, конечно, захочется сменить мундир. Ваш ранг только ТРИ, но меня это не волнует, у нас всегда много вакансий, всегда есть и никто не приходит извне заполнять их»), внезапно остановился, заморгал и стал более человечным.