Аврам Дэвидсон: Рорк!

И Большой Ток, подняв глаза от своих грязных башмаков, сказал:

— О, да, мист кэп, о, да.

Ломар возразил:

— Но зачем, кэп? Я хочу сказать, зачем в них стрелять? Разве они не безопасны, если не нападать на них первыми?

Нотка недоумения в налитых кровью глазах старика.

— Вы узнаете разницу, — сказал старик. — Вы не первый, кто приходит с верой в книги, написанные триста лет назад, да. Вы спросите этих парней, они знают, они вам ответят. Расскажи ему о рорках, Большой Ток. Давай.

Большой Ток перестал чесать под мышками, где белая кожа резко отличалась по цвету от остальной поверхности тела. Он тут же вздрогнул, трижды плюнул и погрузил носки ботинок в грязь.

— О да, — сказал он низким голосом. — Мы все умерли бы, если бы люди не защитили нас от пауков…

— Пауков?

— Так они называют рорков. Давай, Большой Ток, расскажи ему о том, как ты был мальчиком…

— Да, мист кэп. Когда я был мальчиком, мы жили в доме далеко от Токитауна. Моя мама пошла занимать огонь, потому что у нас в доме не было огня. А огонь был далеко. А у мамы маленькие дети. Уже наступила ночь. Ночью мы должны спать. А когда пришла домой мама с огнем, одного ребенка мы не нашли. Потому что вокруг кричали крайбэби. А мы не можем сказать, кто кричит: крайбэби или настоящий ребенок…

Большой Ток продолжал многословно рассказывать свою историю, а Ломар молчал. Он внезапно представил себе эту дилемму… Как можно отыскать плачущего ребенка, человеческого ребенка, когда все деревья, кусты и травы полны маленькими насекомыми — древесным созданиям, чей крик во всем мире был бы принят за плач ребенка?

— Потому что ребенок только научился ходить. Ночью, когда мы уснули, он, наверное, вышел из дома. Мы и искали, и звали. А потом услышали… ух!

Лицо его исказилось от страха. Шорти задрожал. Кондерс посмотрел на Ломара, который спросил:

— Что услышали?

— Услышали паука . Близко. Он кричал: «Рорк, рорк!» И мы знали, что это паук, потому что он роркал. Мы убежали в дом, а на следующий день снова искали и нашли немного крови тут, немного крови там. Но мы не нашли ребенка. Паук взял его и съел. Да.

Наступило молчание. Ломар почувствовал озноб. С трудом верилось, что это не сказка. Кондерс сказал так же спокойно, как будто обсуждал утреннее меню или будто они были одни:

— Вот вам и токи . Убегают от страха и оставляют ребенка на милость рорка. Глупые, трусливые, бесполезные писуны, вот кто они такие. Конечно, девушки, да…

Кондерс заржал.

— Вы скоро испытаете это с одной из токских девушек, я думаю, сказал он. — Они не упираются, вовсе нет. Все наши молодые люди имеют их, да. За деньги, украшения или просто для развлечения они согласны на все. О, я знаю это — доброго утра! Я перепробовал их сотни. И я здесь не самый проворный, да. — Его покрасневшие глаза оглядели Ломара, как бы бросая вызов, губы кривились.

Ломара в данный момент не занимала мысль о девушке, такой же, как эти — Большой Ток и Шорти. Конечно, эта мысль имела определенный академический интерес, и на будущее отказываться от нее не стоило.

Неохотно в своей постели в комнате здания У-образной формы (Гильд-станция имела множество помещений, так как была рассчитана на гораздо большее количество персонала) он перешел к более срочным местным задачам. Мысль его вернулась к замечанию второго офицера Арлана о возможности отыскать заменитель или синтетическую форму экстракта краснокрылки… не очень реалистическое замечание. Впрочем, Арлан всего лишь беседовал.

Разве в наши дни хоть в какой-то области делаются открытия? Никогда… или почти никогда. Никто не ищет ничего нового, никто даже и не пытался. Никто не хочет беспокойства. Если так будет продолжаться, возможно, все человечество придет к тому, к чему пришли токи.

Прирученные токи… заброшенные здесь, на клочке территории наверху континента. Бродящие по Северному Токленду, земле токов, собирающие краснокрылку, перетаскивающие кипы растений к своим зловонным лачугам, здесь обрубающие листья и отдающие их гильдсменам взамен на расписки, за которые можно купить изношенную одежду или недоброкачественные продукты со складов Станции. Выращивающие жалкие посевы. Действующие как самая дешевая рабочая сила на Станции и у ее персонала. Замешивающие горшки токирота и пожирающие его, не дожидаясь, пока он перебродит полностью… Пьянство, драки, оргаистические сношения. Лежащие целыми днями и спящие. Развратничающие. Дремлющие на солнце.