Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

А еще мертвые питали пристрастие к огромным солнечным очкам. Они чурались света, как вампиры, которых, кстати, несколько напоминали, и предпочитали одежду свободного покроя из самых невероятных сочетаний натуральных тканей. Даже мужчины накладывали чересчур щедрый макияж, чтобы скрыть мучнистую кожу. Пока автобус полз к сегодняшней культурной цели, а Фрэнк тарабанил в микрофон обычную рутину о Тезее и Минотавре, его овевала смесь запахов подгнившей плоти, крема для лица и чего-то, похожего на формальдегид.

Сентябрьское солнце было не слишком жарким, пока Фрэнк, повыше подняв в правой руке значок «Славного странника», вел свою шаркающую ватагу от входа в комплекс к подъемникам и лентам транспортеров: вот фреска с изображением царя-жреца, вот тронный зал, вот первый в мире туалет со спуском. Кроме них, единственная туристическая группа была со «Счастливого менестреля», еще одного большого круизного судна, пришвартованного на старой американской военно-морской базе в заливе Соуда. Пока две вереницы тащились и смешивались в бренных потугах первыми попасть в сувенирную лавку, Фрэнк невольно забеспокоился, не окажется ли с чужими пассажирами. Потом, когда наблюдал за ними — такими хрупкими, такими чертовски бессмысленными в своем желании потратить деньги, заработанные в прошлых жизнях, всеми этими бухгалтерами из Айдахо, юристами из Стокгольма или коммивояжерами из Вольверхэмптона, — он спросил себя, а какая, собственно, разница.

Без особых проблем он загнал тех, кто показался «своими», назад в автобус, который покатил к месту, которое в сегодняшней программке значилось как «Типичная критская рыбацкая деревушка». Все там выглядело достаточно убедительно, если не обращать внимания на бетонные бермы, сооруженные для защиты от поднимающегося моря, и местные рыбаки изображали местных рыбаков настолько достоверно, насколько способны их показать те, кто делает это изо дня в день.

После Фрэнк сел под оливой в забегаловке, которая была обозначена как «Таверна на пристани», достал из кармана электронную книгу и сделал вид, будто читает. Официант принес ему фаршированные оливки, сносный черный кофе без кофеина и тарелку теплой питы. Иногда трудно бывает жаловаться.

— Можно к вам присоединиться?

Фрэнк подавил желание нахмуриться и закрыл книжку. Когда же поднял глаза, его контрактная улыбка стала вдруг искренней.

— Конечно-конечно. Буду очень рад.

Она была в летнем платье на бретельках из ткани, которая поблескивала и переливалась от игры теней и света. И ее голые золотые плечи тоже. И ее золотые волосы.

— Фрэнк Оньонс.

— Да… — Взгляд ее глаз, тоже золотых, был удивительно глубоким. — Мы знаем.:. — Она отодвинула стул. Потом второй. И поманила.

Проклятье! Не одна. Впрочем, этого следовало ожидать: за вычетом экипажа единственными молодыми людьми на лайнерах вроде «Славного странника» были няньки. Трупак, пришаркавший к ним, был поистине жалким образчиком. Прическа у него оказалась серебристо-седая и в стиле Джеймса Дина, с прямым пробором, но сейчас съехала на ухо, и солнечные очки тоже. И высовывавшийся от сосредоточенности между нелепо накрашенными губами язык напоминал кусок протухшей печенки.

— Да, кстати: я Дотти Хастингс. А это Уоррен.

Когда богиня Дотти наклонилась поправить тупею и очки, мертвец промямлил что-то, что Фрэнк принял за «привет».

— Ну вот. — Она снова повернулась к Фрэнку: — Нам очень понравились ваши сегодняшние экскурсия и рассказ. Можно вас чем-нибудь угостить? Кувшинчик рестины? Рюмку узо?

Как ему ни хотелось согласиться на любое предложение Дотти, Фрэнк тряхнул головой.

— Я не пью… Вы не подумайте, у меня нет проблем с алкоголем, — против воли добавил он. — Мне просто нравится быть в форме.

— А, да. — Фрэнк почувствовал, буквально почувствовал, как взгляд Дотти прошелся по его телу. — Понимаю. Тренируетесь?

— Немного. Когда ты в экипаже, в свободное время делать почти нечего.

Она иронично и кривовато улыбнулась.

— Итак, насчет угощения. Может, еще кофе? Без кофеина, я верно угадала?

Сама Дотти, как он заметил, остановила свой выбор на маленькой узо, а существо по имени Уоррен ограничилось апельсиновым соком, значительное количество которого ей пришлось стирать потом с его морщинистой шеи.

Была в ее жестах странная и совсем недежурная нежность, которая показалась Фрэнку почти трогательной. Как ни мила Дотти, смотреть было тяжело.