Томаш Колодзейчак - Когда прольется кровь

Потому что ведь и деревья - всего лишь дети Земли, хоть и первородные. Их могущество - только часть первобытной силы Родительницы, знания фрагмент мудрости. Они подарили Дорону то, что хотели и могли пожертвовать. Приблизили к познанию сущности мира, но объем тайн по-прежнему оставался во много раз больше познанного порядка. Именно теперь, приближаясь к Кругу, Дорон чувствовал, что его знание и сила лишь частица, осколок силы и мудрости Земли Родительницы, явленных ему в Круге Мха.

Когда-то он уже испытал подобное - когда шел в Священный Гай, чтобы получить благословение Пестуньи Древ и пророчество. Тогда он тоже чувствовал, что с каждым шагом приближается к ядру гигантской силы. Однако же сейчас это ощущение было гораздо сильнее. Если б понять истекающие от Круга вести, если б суметь задать вопросы! Сколь же многое он мог бы узнать, сколько событий прошлого увидеть, о скольких предсказаниях просить! Но он служил Деревьям, а не Кругу, и мог лишь читать знаки, а не изображать их.

После встречи с сокольником прошел день. Двигаясь строго на северо-восток, он добрался бы до Круга за два дня, однако тогда пришлось бы пройти вблизи нескольких холопских деревень и поселков лесорубов. Кроме того, на этом пути могло встретиться слишком много вооруженных людей. Гвардия и союзные ей верные бану отряды либо уже двинулись к Даборе, либо готовились к походу.

Магвера охватили холод и боль.

Пахло гнилью и человеческими отходами. Но прежде всего - смертью. В воздухе стоял спертый дух болезни, горячки, гниющих ран и трупов. Было холодно.

Боль пронизывала тело. Пульсировала в голове, спускалась вниз по позвоночнику, ползла по спине, пристроилась даже во рту, буравя места, оставшиеся после выбитых зубов.

Магвер открыл глаза и попытался сесть. Тихо застонал, так утомило его это усилие. Глядел одуревшим взглядом.

В яме было почти совсем темно, свет проникал лишь через два проделанных под потолком оконца. Но того, что увидел Магвер, было вполне достаточно, чтобы бросить в дрожь самого храброго человека.

Вначале он увидел себя. В набедренной повязке. Избитого и окровавленного, измазанного навозом, на котором лежал неведомо уже сколько времени.

Городовые неплохо поработали, он еще и сейчас чувствовал каждый удар, каждый пинок. Но вряд ли именно они сорвали с него кафтан, башмаки и штаны. Слишком старая и незавидная была одежда, чтобы на нее польстились солдаты. Зато уж обитатели этой ямы - наверняка. Магвер все еще собирался с силами, одновременно внимательно рассматривая все, что было вокруг.

Несколько мужчин сидели по углам, невзирая на тянущий от камней холод. Именно около стен был собран немного более толстый слой соломы, если можно назвать соломой кучки влажных гниющих стеблей. Середину ямы покрывал слой навоза.

Камера была шагов, может, десять в ширину и пятнадцать в длину. Потолок нависал так низко, что нормального роста человек должен был задевать головой о его балки. Долгое время Магвер не мог определить, где находится выход, наконец задрал голову и увидел наверху люк. Значит, его сюда сбросили, он упал и лежит до сих пор. А тем временем кто-то его крепко обработал.

Он тут же увидел кто. Они группкой сидели в одном углу, на кучке соломы явно более толстой, чем подстилки других арестантов, и одеты тоже были как бы солиднее. Их было четверо. Между ними лежали кафтан, башмаки и штаны Магвера. Четверо на одного. Многовато. Да небось у них еще найдется пара помощников, готовых перегрызть человеку глотку за краюшку хлеба.

- Встал, стало быть? - Над Магвером наклонился незнакомый мужчина. Возьми, напейся.

Горячая вода обжигала рот, но Магвер не отнял от губ каменной мисочки, пока не вылизал последнюю каплю влаги. Каждый глоток разогревал тело, возвращал силы. Но чем теплее делалось в желудке, тем докучливее становилось напряжение мускулов.

- Кто ты? - спросил незнакомец.

- Комен из Совны, - вовремя вспомнил Магвер придуманные Дороном имя и место.

Они присели к стене. Селезень - так звали мужчину - уступил Магверу краешек своей подстилки, но, словно не обращая внимания, как он иззяб, об одежде даже не вспомнил. Еще двое узников придвинулись ближе, чтобы порасспросить новичка, но остальные, казалось, делали вид, что вообще его не замечают.

- За что?

- Не хотел идти воевать. В первый-то день объявился, а потом пошел домой... Ну и поймали...

- Дряньство, - сплюнул один из слушателей, невысокий полный человечек с большими руками. - И что?