Томаш Колодзейчак - Когда прольется кровь

Сны посещали его уже давно. Есть люди, верящие в то, что сон - часть жизни, столь же истинная, как и явь, но Лист знал, что во сне проявляется сила Родительницы - порой оживляющая воспоминания, порой показывающая будущее, иной раз извлекающая тайны из глубочайших закоулков памяти.

Сны Дорона были отмечены знаком смерти.

Ему предстояло умереть. Это неизбежно - так говорило пророчество. Он не боялся смерти, ведь смерть - начало другого существования. Он только опасался, что не исполнит свой долг, что неверно использовал дар Гая за эти годы, что не решил задач, ради которых призывали его Священные Деревья.

Смерть - угрюмая властительница, почитаемая дикарями с запада, утешение страждущих. Смерть - самый строгий сборщик.

Такой он видел ее во снах - туманной тенью, раскинувшейся по небу паутиной, покрывающей землю и деревья, облепляющей человека. Смерть проклятая - ибо отбирала плоть и жизнь. Смерть благословенная, ибо отдает плоть Земле Родительнице и цикл начинается заново.

Итак, он видел сны. Видел зерно, засеиваемое в землю. Видел, как оно лопается, как тонкие паутинки пробираются между песчинками и камушками, переплетаются, разрастаются. Вверх устремляется стебель - тонкий, осторожный, он упорно пробивает землю, вырастает, мужает. Вода, нагнетаемая корнями, пульсирует в жилах дерева, солнце насыщает своим светом его листву. Но дерево зачахнет, если рядом не будет человека. Потому что где ему взять силы, откуда - упругость, откуда рост, что велит ему устремляться к небесам?

Вот человек - рождается, созревает, стареет, умирает, а его жена калечит себе кожу так, словно и ее пробила колючка Розы. Сыновья и дочери состригают волосы. Четыре дня умерший лежит будто выходец с того света, старухи умащивают тело пахучими настоями. Потом его закапывают. В некоторых кланах ему вбивают в глазницы осиновые пробки, на юге - отрубают голову и кладут ему между ног, чтобы, раз умерев, человек не пытался встать.

И вот корни деревьев нащупывают человеческие останки. Касаются их, неуверенно отступают, но в конце концов возвращаются. Врастают в них - и тогда дерево созревает скорее, крона его становится раскидистее, кора тверже, листья зеленее. Человек отдал брату-дереву свою мощь и силу, а сам живет в его стволе и ветвях, в шуме листьев, шелесте крон. Они снова становятся единым существом, как некогда до начала мира.

Все это Дорон видел во снах, постоянно был свидетелем рождений жизни и смерти, этого непрерывного, вечного ряда. Еще недавно картины эти были далекими и слабыми. Теперь, по мере приближения к Кругу, они набирали красок и силы. Уже скоро он поклонится Земле Родительнице и попросит ее дать ему исполнить месть. И смерть будет все ближе.

В лесу Дорон слышал и понимал звуки, незаметные обычному человеку. Дерево шумело, тронутое ветром, а Лист знал, здоровое ли оно или больное. Он мог услышать крота, роющего ходы под землей, рысь, скачущую по ветвям, зайца, пробирающегося меж кустами. Много таких звуков - обычных и таинственных, тихих и громких, отрывистых и протяжных - улавливали уши Листа. Вначале он вслушивался в них внимательно, каждому придавал какой-то смысл, отгадывал происхождение. Потом единичные звуки сложились в мелодию леса - спокойную и тихую, напеваемую деревьями, расцвеченную птичьими призывами, ритмичную, вызванную пробегающими животными. Наконец Дорон перестал замечать и этот звук, приглушил его, отторг так, что в ушах звучал только тихий шум. Однако если что-то необычное врывалось в мелодию леса, он слышал это в сотни раз громче и четче. Именно так достигал ушей Дорона шум ручья, гул падающего дерева. Эти звуки, нарушающие или изменяющие лесную песню, обычно не означали ничего опасного.

На сей раз Дорон выделил меж других звуков хруст веток, ломаемых ногами человека.

Человек бежал, и бежал давно. Он был утомлен. Шаги были неровными - он уже не мог удержать четкого ритма. А за ним еще далеко, но с каждой минутой все ближе бежали четверо мужчин, ведомых собаками. Они бежали параллельно пути Листа, но немного сбоку и в противоположную сторону. Убегающий мог быть разведчиком бана либо беглецом с территории Круга. И тот, и другой должны много знать о происходящем.

Дорон быстро обдумал положение. Один против четверых. Ведь на помощь задыхающегося и ослабевшего человека рассчитывать нечего. Ну и к тому же еще собаки.

Рисковать не стоило, но проверить следовало.

Дорон свернул, перешел на трусцу, потом на бег. Он хотел пересечь дорогу беглецу, осмотреть из-за кустов и его, и преследователей.