Томаш Колодзейчак - Последнее решение

Выстрел рептилиеподобного Аин'ты сжег ему ногу, а вместе с нею и закодированную в ее тканях информацию.

– Что будем делать? – спросила Дина. Они лежали на узкой постели, нагие и потные. – Кем я должна для тебя стать, Даниель Бондари?

– А кем ты стать хочешь, Дина Тиволи?

– Пока что я – медсестра, любовница и банкир.

– И квартирмейстер.

– К счастью, я не понимаю, что означает это слово. – Она перекатилась с живота на спину, положила ему руку на грудь. – Тесно здесь.

– Уж точно не электорские дворцы. Ракета тесная, зато собственная.

– У кого ты ее украл?

– Купил. А теперь придется уничтожить, чтобы замести следы.

– И ты, надо думать, полагаешь, что я отдам тебе свою?

– Не полагаю. Уверен.

– Повторяю вопрос: что будем делать, Даниель Бондари?

– Просто останься со мной.

– Где?

– Здесь. Ты слышала об орбитерах?

– К сожалению, нет.

– Того человека звали Георгий Мартынов. Он был астронавтом. Еще на старой Земле. Первый полет человека на Юпитер. Самая крупная космическая экспедиция XXI века, международное сотрудничество, огромные расходы. К сожалению, все окончилось неудачей. В них попал астероид размером с человеческую голову. Не спрашивай о вероятности такого события. Можно сказать – им не повезло. Оторвало половину ракеты, уничтожило большую часть модулей, раздробило антенны. Погибли все члены экипажа, кроме Мартынова. Он остался один в маленьком модуле с небольшим запасом энергии, разбитыми коллекторами и едва действующей системой жизнеобеспечения. Не мог ничего передавать, действовала лишь одна из приемных антенн. Он бесповоротно потерял управляемость.

Шестьдесят два года его корабль летал вокруг Солнца где-то между орбитами Марса и Юпитера. Он жил, надеясь, что в конце концов его кто-нибудь отыщет. И записывал дневник.

В те времена шла колонизация Солнечной системы. Из Мартынова и его товарищей сделали погибших героев. Очередные экспедиции летали к Юпитеру, Сатурну и еще дальше. Там строились первые базы, потом целые поселки. Несколько месяцев ему не удавалось перехватить ни единого сигнала. Правда, иногда что-то до него доходило, потом снова глохло. Три года он не принимал ничего, позже начали попадаться сообщения с китайской базы. Он выучил китайский. Бывало, засекал ракеты, пролетавшие неподалеку от его модуля. И ничего не мог сделать. Однако не спятил, до последнего дня наговаривал свой дневник. Шестьдесят два года. Сидя в вашем виртуальном сортире, я частенько о нем думал. Он выдержал, сохранил разум и волю до конца. Значит, можно. И я тоже смог.

– Его спасли?

– Ракету Мартынова нашли спустя семь лет после его смерти. Тело сохранилось в прекрасном состоянии. Возник культ. Сейчас орбитеры образуют клан. Не столь сильный, как летники и кульпторы, но достаточно мощный.

– И что они делают?

– Приверженцы орбитерства залезают в капсулы и позволяют запустить себя на околозвездные орбиты. Им обеспечены примерно такие же условия, как были у Мартынова. Они не знают, кто и когда их отыщет. Однако… В каждой машине есть аварийный передатчик, так что в любой момент можно сорвать пломбы и вызвать помощь. Конечно, те, кто сделают это слишком скоро, исключаются из клана. Легендарные мэтры-отшельники оставались в космосе навсегда. Ну а туристы – как и все туристы – выдерживают неделю-две в ракете, да еще платят за это огромные деньги.

– Откуда ты все это знаешь? – Дина взяла стакан. Села, поджала колени. У нее были красивые, не очень большие груди, плоский живот и длинные, немного худощавые ноги.

– Кланы всегда находятся под недреманным оком служб порядка. Ты же понимаешь – это организация, существующая параллельно с государством. У них своя юрисдикция и привилегии, они сотрудничают с различными политическими и хозяйственными структурами. Часто действуют на планетах, удаленных от центра. Мы всегда старались за ними присматривать. Основные сведения о кланах, действующих в нашей системе, знал каждый танатор.

– Они нарушали законы?

– Иногда. Однако не это было самым важным. У них были собственные правила, записанные в эдиктах и конституциях. Порой содержащиеся там положения вступали в противоречие с законами нашей планеты настолько, что компромисс оказывался невозможным. Тогда приходилось принимать трудные решения.

– Какой-то компромисс всегда возможен.

– Глупая болтовня, которой тебя научили. Да, можно пойти на компромисс, но не всегда и не с каждым. Наш закон требует, – он замялся, – по крайней мере требовал до того, как дружки твоего братика не перехватили власть, что за жестокое убийство автоматически выносился смертный приговор. Ты считаешь, что государство не может убивать преступников. О компромиссе нет и речи. Либо их можно будет убить, либо нет.