Журнал «Если» - «Если», 2009 № 11

Она остановилась на полпути между микроволновкой и кухонным столом. Кастрюлька выпала из рук, и овощная запеканка разлетелась по всему полу…

Снова вернулся свет, который окружал женщину в том ее видении. Только это был не свет, и сейчас это было не сонное видение. Это было в ее сознании, и это было ее сознанием, и она была этим… всегда была этим. Как такое возможно? Но присутствие заполняло ее, и Эвелин знала, вне всяких сомнений, что если она к этому присоединится, то больше никогда, никогда не будет одинока. Да что там, ей и раньше не нужны были слова, да и все, что ей надо сделать, — это осуществить выбор, а затем отправиться туда, где она и так уже находилась, где она была в своем доме…

Кто же знал?

И счастливая бывшая Эвелин Кренчнотид стала частью тех, кто ее ждал, а ее тело рухнуло на заляпанный лапшой и овощами пол.

В хибаре, в трущобах Карачи, человек лежал на куче тряпья. Его беззубые челюсти шевелились, ходили туда-сюда, но он не произносил ни звука. Всю ночь он ожидал прихода смерти, но теперь, похоже, уже дожидался чего-то другого, чего-то большего, чем даже смерть, и очень, очень древнего.

Древнего. Оно искало старых, и только старых, и беззубый мужчина знал почему.

Только старики заслужили это, заплатив единственной монетой, которая по-настоящему чего-то стоит: накопленным за всю жизнь запасом печали.

С облегчением он выскользнул из своего истерзанного болью тела в объятия древнего величия.

Нет. Он отсюда не двинется, думал Боб. Нечто, вторгшееся в его разум, испугало его, а страх привел в ярость. Пусть они — кто бы ни были — пробуют свои дешевые штучки, они были хуже профсоюзных деятелей. Предлагают пойти на уступки. Пытаются надуть. Он будет тверд, он не желает ни к чему присоединяться и кем-то там становиться. По крайней мере, пока не будет знать, что за сделка намечается и чего хотят эти ублюдки.

Они его не заполучат.

А затем он почувствовал, что происходит что-то еще. И он знал, что это такое. Сидя в больнице Памяти Редборна, Боб Донован завопил:

— Нет! Анна, не надо!

А разум его продолжал сопротивляться, пока внезапно присутствие не исчезло.

Он снова остался один.

В роскошном особняке в Сан-Хосе спящий внезапно пробудился и резко сел в постели. Какое-то время он застыл неподвижно в темноте, не замечая даже, что электронные часы и подключенный к кабельному вещанию цифровой телевизор отрубились. Восторг и изумление переполняли его.

Ну, конечно же, как он этого раньше не видел?! Он, который столько долгих восхитительных ночей провел за доводкой компьютерных программ — для тех старых персоналок, еще с мониторами на вакуумных трубках, — как он мог этого не понимать? Он не был целой программой, а всего лишь одной строчкой кода! А программа по-настоящему может работать, только если собрать воедино все коды, и никак не раньше. Он всегда был только фрагментом, а теперь перед ним предстало целое…

Он присоединился к нему.

Эрин Басс достигла сатори [21] Сатори — состояние просветления, достичь которого стремятся адепты дзен-буддизма. .

Слезы наполнили ее глаза. Всю свою жизнь она этого хотела, стремилась к этому, часами медитировала каждый день, но даже близко не подошла к тому мистическому опьянению, которое сейчас ощущала. Она не знала и даже не подозревала, что можно достичь такого единства. Все ее предыдущие усилия были неверными. Здесь не было усилий, здесь не было Эрин. Никто ее не сотворил, она сама была и созиданием, и созидаемым космосом; никаких индивидуальностей не существовало. Ее существование не было ею самой. И когда исчезла эта иллюзия, вместе с ней, растворившись во всеобщем, исчезла и Эрин.

Джина Мартинелли ощущала эту благодать Божью и сияние Его славы. Только… только где же Иисус Христос, спаситель наш и Господь? Она не чувствовала Его, не могла отыскать Его в этом едином…

Но если Христа здесь нет, то это не Царство Божье. Это уловки лукавого, Сатаны, который принимает миллионы обличий и посылает своих демонов, чтобы сбивать с пути верующих. Но ее-то он не обманет!

Она сложила руки и принялась громко молиться вслух. Она никуда не пойдет, она останется здесь и будет дожидаться единственного подлинного Бога.

Миниатюрная женщина в Шанхае сидела у окна, наблюдая, как дети ее правнуков играют во дворе. Как они подвижны! Когда-то и она была такой.