Джон Варли - Тысячелетие

Заседание Совета было похоже на предыдущее. Я дважды подала прошение об отставке, и во второй раз его чуть было не приняли. Я опять повторила, что предстоящая вылазка жизненно важна для успеха проекта Ворот, но, боюсь, это прозвучало не очень убедительно.

За обсуждением я почти не следила. Технические подробности были за пределами моего понимания, а прочие подробности касались в основном закулисных интриг внутри Совета. В нем было как минимум три фракции — удобное деление, учитывая общую численность, — и одна из фракций колебалась то в одну, то в другую сторону. В конце концов мне дали «добро» на очередную вылазку.

Мартин, переборов свою неприязнь к палате Совета, на сей раз меня сопровождал. Он-то и заявил им под занавес, что в ближайшие десять часов ни о какой вылазке не может быть и речи. Я мысленно вознесла благодарственные молитвы всем возможным богам. Два дня без передыха — это утомительно.

И кроме того, мне необходимо было потолковать с Шерманом.

Шерман сказал:

— Зови меня Иисусом.

Я швырнула в него сигаретой, просто потому, что ничего более тяжелого под рукой не оказалось. Но окурок не достиг цели. В угол моей комнаты вмонтирован маленький лазер, оснащенный маленьким радарчиком и маленькими мозгами; он засек окурок и превратил его в плазму, не дав ему пролететь и пары футов. Я знаю, знаю, что современная наука не всесильна, но пепельницы она явно переплюнула.

— Погоди минутку. Я вызову тебе «скорую».

— Ну честное слово, Луиза, там есть такие вещи, о которых я не могу тебе рассказать.

— А что можешь?

Он задумался.

— В твоем послании действительно было указание не разглашать сведений? — вкрадчиво спросила я.

— Да. За некоторыми исключениями.

— Типа?

— Типа тебя. Мне дозволено кое-что открыть тебе. В определенное время.

— Чтобы мною манипулировать.

— Да.

Я уставилась на него сурово, он уставился в ответ. К чести Шермана, надо признать, он не выглядел самодовольным.

— Так много уровней, — сказала я.

— Да.

— Я имею в виду: ты говоришь мне, то есть признаешься, что можешь рассказать определенные вещи в определенное время, чтобы манипулировать мною. Но тем самым ты уже мной манипулируешь.

— Да.

— Это накладывает на меня большую… ответственность. Я знаю, что ты используешь меня, — надеюсь, с благими целями, — поэтому я должна делать то, что ты хочешь… Но откуда мне знать, что именно?

— Тебе просто надо вести себя естественно. Делай то, что делала бы и так.

— Но твое признание в корне меняет положение. Теперь, когда я в курсе, что ты меня направляешь, пусть даже незаметно, я все равно буду вести себя иначе, чем… — Я запнулась и заглохла. Он не спускал с меня невинного взора. — То есть, я должна исходить из того, что мое замешательство на всех уровнях сознания-подсознания — тоже часть твоего плана, каким бы он ни был… — Я опять заглохла. — Пошел на хрен! — сказала я.

— Вот и славненько! — Он захлопал в ладоши. — Наконец я узнаю свою Луизу!

Я невольно усмехнулась.

— Я тебя расплавлю, сделаю из тебя консервную банку и выкину на помойку.

— Браво, браво, продолжай! Выплесни все эмоции.

— Мать твоя — торговый автомат, а отец… Отец — плуг дорожный!

— Ну надо же, как здорово усвоила лексику двадцатого века! Все детали повседневной жизни знает как свои пять пальцев!

Я вяло влепила ему еще несколько оскорблений, используя современные идиомы, но все без толку. С Шерманом невозможно ссориться. Даже пытаться не стоит — это утомительно, а я и так устала. Поэтому я решила начать все с начала.

— О'кей. Ты Иисус. Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?

— Пожалуйста. Иисус Христос — персонаж популярного в двадцатом веке мифа, сын Верховного Существа, почитаемого сектой, основными фетишами которой являлись крест, чаша — она же грааль — и…

— Хватит, это я и без тебя знаю. Их любимым изречением было: он «умер за грехи наши». [8] 1-е Послание св. апостола Павла коринфянам, 15, 3. — Я поглядела на него с надеждой: — Так вот что у тебя на уме?

— Не совсем. У меня на уме роль спасителя человечества.

Я воззрилась на него. Не забывайте — лицо у Шермана в ту пору было как у героя мультика, причем нарисованного так неумело, что Уолт Дисней, небось, перевернулся в своем морозильном боксе. А тело словно сошло со страниц «Волшебника из страны Оз». [9] Книга для детей американского писателя Фрэнка Баума (1856–1919). Шерман, конечно, не лязгал при ходьбе, но с первого взгляда видно-перед вами прямой потомок игральных видеоавтоматов. И это существо пытается меня уверить, будто оно — спаситель человечества!