Алла Конова - Голос вечности

- Вы считате, что я здоров морально?

- Абсолютно. Тоска... Неудовлетворенность... Все нормально. Нужна еще... - Она замялась.

Павлу нравилась эта пожилая женщина. В каждом человеке он теперь пытался найти что-то общее во внешности, в голосе, в манере держать себя с милыми его сердцу далекими людьми. И находил! Очень часто находил. И тогда мир становился более реальным. А в Лиде Линг была частичка его матери: легкая небрежность в одежде, рассеянность. Вот и сейчас: к чему эта красная шляпа? Но ему особенно приятен этот яркий убор.

- Что еще?

Она лукаво улыбнулась.

- Не скажу! Узнайте сами!

ТАЙНА НЕИЗБЕЖНОСТИ

Март... Сладостно пахнет каждая травинка, каждый стебелечек.

Павел поселился на Крымском побережье.

Вечерами долго бродил над морем

- Леа...

Он старался отбросить саму мысль о ней. А по существу, Леа единственный близкий ему человек. Она его понимает, но жалеет... Именно жалеет! Он почти ненавидел дочь Павлия Зоря в эти минуты.

А лунное сияние на воде шевелится, как чешуя гигантской рыбы... Густыми запахами наполнен воздух.

И все-таки думал о ней.

Неожиданно всплыло одно только слово: хрусталинка.

- Хрусталинка, - повторил он и задумался.

Взрослый ребенок! А он думает о ней, как о женщине.

И пришла озорная мысль: разбудить в этой взрослой девочке женщину. Павел рассмеялся, громко и радостно, впервые за долгое время.

- Значит, я молод, я совсем еще молод, если хочу разбудить в ком-то женщину. Но это все глупости... Глупости от безделья.

Через несколько дней после этого вечера он решился посетить Лею. Но как посетить? Так, как и раньше? В этом ее убежище, в уединении? В доме Диких Гор? И опять он почувствует робость, Леа заставит его говорить, будить прошлое, бередить старые раны. И уйдет вспышка озорной молодости.

Он вызвал Лею по личному телевидению. Она долго не отвечала. Но он упорно посылал настойчивые сигналы.

Наконец на крошечное экране увидел ее усталое, похудевшее лицо.

- О! Это вы, - она не ожидала, что именно он так упрямо требовал ее. - Я не знала, что это вы...

И вдруг улыбнулась в ответ на его щедрый привет и звонко сказала:

- Вы сегодня хорошо выглядите.

- Сегодня я хочу отдыхать, отдыхать, а не думать и не работать. Вместе с вами можно?

- Хорошо. А куда вы хотите пойти?

Он уловил и ее легкую досаду и уступку.

- Туда, где весело, где люди только смеются и совсем не думают о высоких проблемах.

- Тогда, тогда пойдем потанцуем.

- Хочу танцевать! - весело поддержал он.

И сразу поймал себя на мысли, что танцевать не умеет. Он даже не видел, как люди танцуют теперь.

Через полчаса они прибыли в Адеонис - огромный Дворец Веселья на одном из островов Средиземного моря.

Высоко в воздух взлетели площадки для танцев. Отсюда далеко видна окрестность. И благоухающие заросли на самом острове и сооружения для шумных игр. Дальше море, в темноте густое, слабо фосфоресцирующее при ударах о скалы. Скал много, черных, блестящих и острых. А еще дальше можно различить огни материка. Там городок обсерваторий.

Леа и Павел устроились на террасе павильонаресторана. Совсем близко протянулись и упругие листья самшита. Павел смотрел на Лею и не узнавал. Не прежняя бледная Леа, рассеянная, погруженная в саои мысли, сидела перед ним, а кокетливая изящная девушка в ярком оранжевом платье, плотно облегающем гибкую фигуру, с открытыми матово-бледными плечами. И волосы не так, как обычно, уложены, отчего четче выделяется классический овал лица. Неожиданное превращение! Он хотел разбудить женщину! А она рядом с ним, соблазнительная и загадочная. Какая же Леа милее: эта или прежняя?

Леа улыбалась, полузакрыв веки. Странный у нее цвет глаз. Бледно-голубой. И вдруг там мелькнула прежняя детская робость. И Павел понял. Она ему нужна, нет, необходима, вот такой...

Он слишком пристально смотрел на нее. Она покраснела и отвернулась, а пальцы беспокойно теребили веточку самшита.

Вальс... Плечи Леи чуть-чуть покачивались в такт ему.

- Я должен просить у вас прощения, Леа, я совсем не умею танцевать.

Она рассмеялась тихо, но искренне. От этого смеха ее стало легко. Теперь он видел: она смущена и взволнована.

Она больше не спрашивала о том, что было когда-то. Только слушала эту ночь, густую темноту...

Низкий женский голос поет о чем-то. И грусть и смятение. Пахнет в ночи каждый листочек и каждая былинка... И Павлу захотелось подарить какую-то светлую радость этой цевушке.

- Хорошо здесь, - шепнула Леа. - Можно, я позову своих друзей?