Бэзил Коппер - Пещера

полагалась песчаная площадка. Я задержался на мгновение, прикрыл глаза от солнечного света и по пытался рассмотреть хоть что-нибудь в сумраке пещеры. Тщетно.Казалось, сама природа замерла в ожидании. Наступила полнейшая тишина, не слышно было даже пения птиц. Только солнечный свет оживлял этот островок безмолвия. Я поднял топор и сделал несколько решительных шагов по направлению к пещере. От нервного возбуждения я шел быстрее, чем мне того хотелось. У самого входа я задержался. В нескольких футах лежала тень от козырька. Изнутри пахнуло холодом, будто окатили ледяной водой. Ощущение было неприятным -- солнце нагревало спину, а в лицо тянуло могильной сыростью. Отсюда хорошо была видна туша козы, лежащая как раз на границе света и полумрака. Голова ее была оторвана, остальное оставалось нетронутым. У входа валялись кости более крупных животных, полуразложившиеся куски мяса. Я увидел берцовую кость, чуть дальше --обглоданные ребра.

Боевой дух несколько поугас, но по инерции я сделал еще пару шагов и очутился в тени. Рука с топором опустилась. Тишина и могильный холод заворожили меня. Я по-прежнему ничего не различал в темноте; ни снаружи, ни изнутри не доносилось ни малейшего шороха, вместе с тем, я ощутил величественность, почти бесконечность пещеры. Только сейчас до меня дошло, что инстинкт самосохранения не позволит углубиться внутрь. Осознав это, я вздохнул с облегчением. Не раздумывая ни секунды, я попятился назад, не в состоянии повернуться спиной.

Внезапно до моего слуха из глубины пещеры донеслись царапающие звуки. Я почувствовал на себе пристальный взгляд. Нервы напряглись до предела, я еле сдерживал подступающую панику, последствия которой могли оказаться роковыми. Я мысленно отдал руке приказ сжать топор -- единственное оружие в 'борьбе с накатившим ужасом -- и шаг за шагом отошел на безопасное расстояние.

Стороннему наблюдателю мое поведение могло показаться странным и, возможно, даже комичным. До самых скал я пятился как рак, подняв топор. Здесь-то и произошло событие, окончательно парализовавшее волю и сломившее всякое желание сопро

тивляться. Впрочем, ничего из ряда вон выходящего не произошло.

Просто со стороны пещеры до меня донеслось сухое покашливание. Будто человек прочищал горло перед речью. Этот, на первый взгляд незначительный факт, произвел на меня эффект разорвавшейся бомбы. Ничего более жуткого в жизни мне не приходилось слышать. Мужество оставило меня; я подумал, что вряд ли сохраню рассудок, если кашель повторится, поэтому, не долго думая, развернулся на каблуках и, выронив топор, бросился наутек. Я бежал до тех пор, пока силы не оставили меня. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Упав на землю, я жадно ловил ртом воздух.

Когда я, наконец, пришел в себя, солнце садилось за гору. Погони не было. Путь домой был неблизкий, да еще через темный лес, поэтому, отдышавшись, я поспешил дальше. Добравшись до гостиницы, я, не сообщив о своем приходе, поднялся к себе.

В тот вечер я опоздал к ужину. Я долго колебался, рассказывать или нет о своей экспедиции Штайне-рам. Их реакция сегодня утром оказалась настолько неожиданной, что я не мог не подумать о последствиях. В конце концов я решил переговорить с хозяином с глазу на глаз. Как обычно, он сидел у огня, попыхивая трубкой.

Когда фрау Штайнер вышла из кухни, я, улучив минутку, поведал ему о своем походе. Не вдаваясь особенно в подробности, я просто сказал, что обнаружил пещеру, в которой предположительно скрывается хищник. Хозяин смертельно побледнел, хотя внешне сохранил спокойствие. Он заверил, что даст знать властям о моем открытии на следующее же утро. Им же, как он полагал, придется без промедления организовать охоту на зверя, если скот и дальше будет пропадать.

Тем не менее, поведение Штайнеров казалось загадочным. Создавалось впечатление, что им давным-давно известно о существовании страшного хищника, взимающего кровавую дань с округи. Более того, они были смертельно напуганы, и не намеревались затевать кутерьму с отстрелом. После, в комнате, вспоминая события уходящего дня, мне пришло в голову, что они, возможно, раньше испытали на себе то же самое. Картины глухого леса и зловещий полумрак пещеры отчетливо всплыли в памяти.

Какое право имел я осуждать Штайнеров? Кто такой? Случайный прохожий. От добра добра не ищут. В их доме я чувствовал себя чрезвычайно уют. но, так что на некоторые странности хозяев готов был закрыть глаза. Вкусная пища, мягкая постель, доброжелательные люди -- что еще нужно путнику? Убаюканный этими мыслями, я спокойно уснул.