Алексей Корепанов - И сладок сон воспоминаний

Утром Аверин ушел в институт и, как всегда, замотался, а вечером, когда он копался в подземном чреве своего детища, его разыскали по сигналу видео с проходной. На проходной ждал Швец. Он выглядел лучше, чем накануне, он распрямился и повеселел, только говорил очень мало, словно уже все сказал и не желал повторяться. Аверин тоже не был склонен длинно рассуждать, потому что на душе было как-то неспокойно. Он помнил свой нелепый сон.

Они поднялись на лифте, прошагали по гулкому пустому коридору

свет за матовыми дверями лабораторий уже не горел - и вошли в рабочий зал. Сняли шапки и пальто, постояли немного у большого, слегка вогнутого темного экрана. Потом Аверин возился у стенда, а Швец молча сидел в кресле и ждал. Лишь когда Аверин опутал его проводами с гибкими браслетами для запястий, Швец коротко вздохнул, откинулся в кресле и сказал:

- Спасибо, Коля.

Аверин отвернулся к стенду, стараясь подавить неприятное тревожное чувство, тронул переключатель - и экран серебристо замерцал.

- Сейчас настроюсь, - предупредил он, изучая показания приборов. Все было нормально, только пульс у Швеца частил, но в допустимых пределах. Вспоминай, что вспомнишь, остальное поможем. Внимание, включаю. Смотри на экран.

Он медленно крутил рукоятку, стоя вполоборота к стенду и держа в

поле зрения застывшего в кресле Швеца и экран. Мерцание прекратилось, плавно перейдя в серебристое сияние, потом экран потемнел и в глубине его возникли какие-то размытые контуры, задрожали, пропали, появились снова и растворились в темноте.

- Что б ты скис! - ругнулся Аверин, адресуясь к стенду. - Вспоминай, Сережа, вспоминай и на экран смотри, а мы сейчас поправим.

И опять появились дрожащие контуры на экране, и изображение постепенно стало отчетливым и цветным, как в стереокино. Аверин продолжал манипулировать рукоятками на стенде, а Швец прошептал:

- Коля, оно!..

На белом подоконнике стояла белая кастрюля. Лежала раскрытая тетрадь в клеточку. Между бело-зеленой стеной и газовой плитой с голубым чайником втиснулся фанерный посылочный ящик. На дне ящика лежали пять сероватых картофелин. За окном было черным-черно, в нем отражался плафон висящей под потолком лампы, угол кухонного шкафа и парень в светлой футболке. Парень задумчиво постукивал по подбородку шариковой ручкой. Над ящиком с картошкой покачивалась нога в синих спортивных брюках и синем тапке с оторванной возле носка подошвой. Отражение в окне медленно опустило голову. Раздался вздох. Над тетрадкой появилась рука с коричневой шариковой ручкой. Ручка коснулась листа - и медленно потянулась по бумаге вереница мелких букв, складываясь в слова.

Швец в кресле что-то пробормотал. Аверин оторвал взгляд от экрана.

Он видел лицо Швеца в профиль, видел его нос, похожий на утиный, и глубоко посаженный глаз. Глаз был закрыт.

- Смотри на экран! - скомандовал Аверин.

Изображение руки на экране продолжало выводить вязь слов, иногда, словно спотыкаясь, в нерешительности зависало над бумагой, иногда что-то зачеркивало, иногда что-то дописывало...

Настоящие руки Швеца, прошуршав проводами, съехали с подлокотников и бессильно закачались над полом. Лицо под широким эластичным обручем, охватывающем голову, было безжизненным.

- Открой глаза или выключу! - пригрозил Аверин, нервничая от нехорошего предчувствия.

Он метался взглядом между экраном (ручка задумчиво застыла над неоконченным словом, потом неуверенно зачеркнула его), между лицом Швеца (оно еще больше осунулось и было угрожающе спокойным) и стендом (все работало штатно и даже пульс пришел в норму).

- Ну тебя к черту, выключаю! - раздраженно бросил Аверин, шагнул к креслу и толкнул Швеца в плечо.

Тело Швеца неожиданно податливо отозвалось на этот толчок. Швец съехал вбок, голова его безвольно мотнулась и запрокинулась.

"Сознание потерял! - Аверин обмер. - Но почему же тогда экран не выключается?.."

А с экрана донесся шум автомобиля за окном, и рука перевернула страницу.

Аверин бросился в угол зала, к аптечке, включил подсветку, схватил пузырек с нашатырем. Подбежал к Швецу, сунул нашатырь ему под нос. С таким же эффектом он мог поднести нашатырь к подлокотнику кресла. Он сдвинул с запястья Швеца браслет, нащупал пульс. Пульс толкался в его пальцы размеренно и спокойно, подтверждая показания на стенде.

- Ах, так? - зло сказал Аверин. - Тогда хватит! "Скорая" тебя в чувство приведет. - И добавил, адресуясь к мнемовизору: - А потом и с тобой разберемся.