Алексей Корепанов - На сияющих вершинах

- Ой, что это он сегодня? - Девушка приподняла голову, испуганно слушая гудок, и внезапно гудок умолк, оставив звенящую тишину. - Мне такое сейчас приснилось... Будто он сказал, что нам пора возвращаться.

- Значит - пора, - сказал Белецкий. - Наше время истекло.

Открыв дверь, ведущую из жилища Анны в "трапезную", Белецкий окончательно убедился, что наступила пора перемен. Длинный стол исчез, и "трапезная" вновь, как когда-то давным-давно, стала аккуратной станцией метрополитена с белыми кафельными стенами и белым потолком. На месте выхода опять выросла глухая стена. Люди неуверенно, словно опасаясь чего-то, появлялись из-за дверей и останавливались, обводя беспокойными взглядами зал, превратившийся в станцию отправления.

- Слушай, журналист, тебе ничего такого сейчас не приснилось? Растрепанный со сна любитель шахмат Филлер в незастегнутой рубашке и надетых задним карманом вперед спортивных брюках часто моргал, словно пытался удалить из глаза соринку. - А то мне, понимаешь, официальное заявление сделали.

- Мне тоже, - ответил Белецкий. - Полагаю, что каждому из нас сделали такое заявление. Сейчас подведут итоги, вручат грамоты - и "прощай, моя голубка, до новых журавлей"...

- Ты посмотри, Витя! - Анна дернула его за рукав. - Ты посмотри!

Белецкий обернулся. У той стены, где раньше был выход и где возвышался в назидание всем потенциальным мятежникам прозрачный цилиндр-саркофаг с телом бедолаги Жеки, теперь никакого цилиндра не было. Всего минуту назад был - Белецкий видел его, выходя в зал, - а теперь пропал. А Жека ворочался на гладком полу, пытаясь подняться - как будто это было так сложно! - и до оцепеневших людей долетало:

- Козлы недоделанные... Ну, козлы...

- Ожил! - ахнула активистка мессианского общества Жозефина Грановская, упала на колени и перекрестилась. - Несокрушима сила Господа нашего. Ожил, как Лазарь!

"Лазарь", наконец, поднялся и, пошатываясь, как пьяный и не переставая бормотать ругательства, направился к людям.

- Они его не убивали, они его просто заморозили, - тихо сказал рыжеволосый Филлер. - А теперь отпустили. Значит, действительно - "прощай, моя голубка"? Или пребывание наше здесь - бесовское наваждение, не более? Демоны играли нами...

Белецкий вздохнул полной грудью. Господи, неужели - свершится? Неужели закончен срок и урожай соберут без них? Кто - сами касториане? Или умыкнут кого-то из других миров, тех, кто наиболее пригоден именно для уборки урожая? Неужели - все кончилось?

А если и вправду - наваждение? Чем черт не шутит... Вот и пошутили с ними черти, напустили бесовского тумана, прикинулись инопланетными пришельцами. Может быть, не зря священники православные втолковывают: и астрологи, и экстрасенсы, и полтергейст, и явление НЛО - все от дьявола, все - проделки сатаны и слуг его?..

Все кончилось...

- Витюша, миленький, мне почему-то страшно! - Анна схватила его за руку, глядела круглыми зелеными глазами.

Белецкий погладил ее по щеке.

- Не бойся, Аннушка-голубушка. Тебе же ясно и понятно сказали...

Он не окончил фразу, потому что в конце зала, у стены, вдруг заклубился туман, превращаясь в знакомые белые фигуры с кубообразными головами. Кубоголовые держали в руках нечто, напоминающее луки, как и тогда, давным-давно, в день вторжения.

И взвился вдруг под высокий потолок пронзительный женский крик:

- Не-ет! Не хочу! Не хочу наза-ад! Не хочу-у!..

И - прорвалось. Вновь зашумели, закричали, заголосили, словно вернулись те давние минуты, первые минуты в этом зале, похожем на станцию метро.

- Да что же это? Почему они опять решают за нас?..

- Остановитесь, не надо!..

- Не хочу-у!..

- Милые, родные, не трогайте, оставьте меня здесь!..

- Мы не твари неразумные, мы - люди! С нами надо считаться!..

- Мы что, плохо работали? Я плохо работала, да? Не забирайте назад, изверги... ой!.. то есть миленькие, вы же можете... Ну, умоляю, не забирайте!

- Коллектив просит, от имени коллектива... Мы еще вам пригодимся...

- Прячьтесь от них, товарищи! Пусть попробуют поймать!..

- Мужчины, вы мужчины или импотенты недоделанные? Отнимите у них эти палки!..

- Оставьте меня зде-есь!..

Атлет Жека, по-видимому, еще не совсем пришедший в себя, оторопело замер посредине зала, недоуменно глядя на неистовствующую толпу.

Белецкий дернулся от неожиданной боли. Это Анна, не помня себя, щипала его за руку и быстро-быстро твердила, упрашивая, умоляя:

- ...не хочу-не хочу домой-не хочу-не хочу-не хочу домой...

Он брезгливо отбросил ее руку, отступил на шаг. Вот он - предел желаний человеческих? Вот они - люди? Стадо... Стадо, допущенное к кормушке. И нет больше никаких желаний, и никто не хочет назад... Готовы остаться здесь навсегда, здесь, на сияющих вершинах...