Дамарис Коул - Знак драконьей крови

Ответ внезапно взорвался в ее мозгу. Вызов. Она узнала его, узнала и в воспоминаниях о сражении на берегу реки, в лесу, в воспоминаниях о страхе, который терзал ее во сне.

Фелея!

Норисса повернулась в том направлении, откуда доносился зов, уверенная, что никто, кроме нее, не может его услышать. Она осознала сразу многие вещи - голод, который продолжал ворочаться в ее животе, довольство Корматха, который слегка шевельнулся в своем убежище, и многое другое.

С сожалением она проглотила последний кусочек, который оставался во рту, и отодвинула поднос. Когда она попыталась встать, толпа собравшихся вокруг нее людей придвинулась еще ближе, и Медвин, положив ей на плечи свои твердые ладони, усадил ее обратно на подушки. Его лицо было серым от усталости, а вокруг рта залегли жесткие морщины, но голос его все еще оставался нежным и мягким:

- Не думай о Фелее. Она до сих пор не проявляла себя, а что касается сражения, то тут мы полностью владеем ситуацией. Известие о твоем возвращении придаст нашим воинам новые силы. Они готовы атаковать и уничтожить эту шайку изменников.

Норисса испытывала огромное искушение остаться. Здесь было еще много еды, здесь было уютно и была возможность выспаться и, может быть, увидеть сон, но неистовый полет обострил ее чувствительность до предела, и она все время ощущала биение множества жизней вокруг. За время ее отсутствия что-то произошло, что-то, что теперь мощно и непреодолимо воздействовало на ее новые чувства. Палатка была полна причин, по которым стоило жить. Но Норисса взяла руки Медвина в свои, поцеловала их и слегка прикоснулась к его разуму и к разуму Байдевина тоже вызовом Фелеи, который все еще звенел в воздухе. Глаза Байдевина наполнились пониманием, и с помощью Медвина Норисса встала и вышла из палатки.

Лишь только она появилась на открытом пространстве, ее тотчас же принялись полосовать струи мерзкого дождя. Почти непроизвольно, не задумавшись ни на секунду, Норисса подняла руку и произнесла только одно слово. Дождь сразу перестал, и солдаты приветствовали ее дружными криками. Норисса почти не заметила этого, она стояла на каменном мосту, вглядываясь в гору камней на плато впереди. Там стояла в ожидании темная фигура женщины с золотыми волосами, и Нориссу потянуло к ней.

"Хорошо, пусть это закончится здесь". Норисса прошептала молитву, обращенную к тому из богов, кто склонен был ее выслушать, и почувствовала, как ее существо следует ее стремлению навстречу Фелее.

Норисса поднялась высоко над землей. На вершине плоской, черной и словно спекшейся скалы она встретилась лицом к лицу со своим врагом. Фелея улыбнулась почти дружелюбно, спокойно стоя под ударами ветра. Ее бледная красота особенно четко вырисовывалась на фоне черных грозовых туч.

- Ты быстро научилась пользоваться могуществом Компаньона, сестричка. Очень жаль, что ты не успеешь насладиться своими крадеными сокровищами. Это могущество должно было стать моим после смерти Бреанны, и я намереваюсь забрать его у тебя. - Ее мягкий взгляд подчеркивал бритвенную остроту угрозы, притаившейся в ее словах.

В любое другое время Норисса ослабела бы под этим взглядом, но теперь она только улыбнулась в ответ:

- Что, если я добровольно отдам тебе Компаньона, тетя? Будет ли этого достаточно? Утолишь ли ты свою жажду?

Фелея от удивления перестала улыбаться, и глаза ее настороженно сузились. После недолгого молчания дружелюбие снова прозвучало в ее голосе.

- Ну, разумеется, дитя мое! Обладая Компаньонами Л'ерита и г'Хайна я бы владела, и малым, и великим. Мое кольцо власти стало бы совершенным.

- Ты уверена, что тебе этого хватит? - настаивала Норисса. Ограничишься ли ты одним кольцом? И тебе не захочется получить второе, третье?.. Может быть, ты жаждешь обладать кольцом из колец?

Глаза Фелеи стали холодны как лед, и Норисса почувствовала жестокое удовлетворение, услышав гневные нотки в словах Фелеи:

- Отдай мне то, что я ищу, и я пощажу твоих людей.

- А меня ты пощадишь, тетя?

Фелея бессильным жестом развела руками:

- Увы, дитя мое, это не в моей власти. Я должна перехватить освободившегося Компаньона в момент твоей смерти.

Норисса почувствовала, как растет напряжение ее противницы. Пламя ее собственного гнева тоже начинало разгораться, но следующие слова были холодны как камень, на котором они стояли:

- Ты лжешь, Фелея! Даже нося в своем чреве дитя, моя мать сумела пережить рассоединение с Компаньоном и остаться в живых. Почему должна умереть я?