Майкл Крайтон - Восходящее солнце

Коннор тихо произнес: «Это нападение.»

Джеф сказал: «Эй, приятель, твою мать. Я сказал тебе, что ты ошиб…» Очень быстро Коннор что-то сделал и Джеф внезапно покатился на полу, корчась от боли, и успокоился у пары черных брюк. Подняв глаза, я увидел, что человек, носивший эти брюки, был одет во все черное: Черная рубашка, черный галстук, черный атласный пиджак. У него были седые волосы и драматические голливудские манеры. «Я – Род Двайер. Это мой дом. В чем состоит проблема?»

Коннор вежливо представил нас обоих и показал свой значок. «Мы здесь по официальному делу. Мы просим возможности поговорить с одним из ваших гостей, мистером Сакамура, то есть с человеком, стоящим в том углу.» «А этот?», спросил Двайер, указывая на Джефа, который все задыхался и кашлял на полу.

Коннор спокойно ответил: «Он на меня напал.»

«Я не нападал, мать твою!», простонал Джеф, приподнявшись на локте и кашляя.

Двайер спросил: «Вы до него дотронулись?»

Джеф промолчал, сгорая от ярости.

Двайер повернулся к нам. «Извините, что так произошло. Эти люди – новички. Я не знаю, что это им взбрело в голову. Я могу предложить вам выпить?»

«Спасибо, но мы на службе», ответил Коннор.

«Позвольте мне самому попросить мистера Сакамура подойти и поговорить с вами. Еще раз – ваше имя?»

«Коннор.»

Двайер отошел. Первый охранник помог Джефу подняться на ноги. Ковыляя прочь, Джеф пробормотал: «Чтоб вас затрахали в задницу!» Я спросил: «Запомнил, что полицию надо уважать?»

Но Коннор, глядя в пол, покачал головой: «Мне очень стыдно», сказал он.

«Почему?», спросил я.

Он не захотел объяснить.

«О, Джон! Джон Коннор! Хисашибури дана! Давненько не виделись! Что это они к вам привязались, приятели? Хай!» Он хлопнул Коннора по плечу. Вблизи Эдди Сакамура оказался не так уж красив. Лицо у него было серого цвета с рябинами оспы и пахло от него вчерашним скотчем. Жесты резкие, гиперактивные, и говорил он очень быстро. Прыткий Эдди явно не был спокойным человеком.

Коннор сказал: «Я в полном порядке, Эдди. Как у тебя? Что поделываешь?» «Да не жалуюсь, капитан. Разве одна-две мелочи только. Получил пятьдесят первую, вождение в нетрезвом виде, пытался отмазаться, но знаете, с моим-то послужным списком это сделать тяжело. Ладно! Жизнь продолжается! Что вы делаете здесь? Весьма крутое местечко, а? Новейшая штука: никакой мебели! Род изобрел новый стиль. Великолепно! Никто не сможет больше присесть!» Он засмеялся. «Новый стиль! Великолепно!» У меня сложилось впечатление, что он на наркотиках. Слишком маниакален. Я хорошо рассмотрел шрам на его левой руке. Пурпурно красный, примерно три на четыре сантиметра. Похож на старый ожог.

Коннор понизил голос и сказал: «Эдди, на самом-то деле мы здесь по поводу яккайгото на приеме у Накамото.»

«А, да», ответил Эдди, тоже понизив голос. «Не удивительно, что она так плохо кончила. Она была хеннтай.»

«Извращенка? Почему ты так говоришь?»

Эдди сказал: «Выйдем наружу? Будто выкурить сигарету, а то Род не разрешает курить в доме.»

«Окей, Эдди.»

Мы вышли наружу и встали на краю кактусового садика. Эдди закурил ментоловую «Милд Севен». «Ну, капитан, я не знаю, что вы уже про нее слышали. Та еще девушка. Трахалась со многими с этой вечеринки. Трахалась с Родом. Здесь нам легче будет говорить, окей?» «Конечно.»

«Я очень хорошо знаю эту девушку. По-настоящему хорошо. Вы ведь знаете, что я – хиннаридако? Ничего не могу с собой поделать! Я – популярный парень! Она всегда ходила со мной. Все время.» «Я знаю, Эдди. Говоришь, у нее были проблемы?» «Большие проблемы, амиго. Гранде проблемос, говорю вам. Она была больная, эта девушка. Она свихнулась на боли.» «Таких в мире полно, Эдди.»

Он затянулся сигаретой. «Ну, нет», сказал он. «Я-то толкую о другом. Я говорю, насколько сильно она свихнулась. Ей был кайф, когда делаешь ей по-настоящему больно. Она всегда просила, еще, еще, сильнее. Дави сильнее.» Коннор спросил: «Шею?»

«Ага, шею. Правильно. Сдави мне шею. Ага. Вы такое слышали? А иногда – пластиковый пакет. Знаете, такой – для химчистки? Наденет на голову, стянет и держит вокруг шеи, пока ее трахаешь, а она сосет пластик ртом и синеет с лица. Ногтями впивается в спину. Задыхается и сопит. Боже милосердный. Я этого не любил. Но, скажу вам, у этой девушка была та еще дырочка. То есть, когда она разойдется, то скачка дикая. Навсегда запомнишь. Я вам точно говорю. Но по мне уже чересчур. Всегда на краю, понимаете? Всегда риск. И всегда толкает за край. Может, и на этот раз. Может, в последний раз. Понимаете, о чем я говорю?» Он щелчком выбросил окурок и тот зашипел в кактусовых колючках. «Иногда это возбуждает. Вроде русской рулетки. Только я не выносил этого, капитан. Серьезно. Не мог. А ведь вы меня знаете, я люблю крутые вещи.»