Феликс Крес - Северная граница

Неуклюже и шумно крестьяне устраивались на ночлег неподалеку от края леса. Рават подозвал Дольтара, который лучше всех умел договариваться с крестьянами (топорник сам был родом из похожей деревни), и поручил ему навести порядок. Но честно говоря, у Равата возникло странное чувство бесполезности любых действий. Ничем хорошим это не закончится. Бессмыслица какая-то... Пройдет ночь, наступит рассвет. Поход по степи продолжится со скоростью пять, может, шесть миль в сутки. Если бы Рават стоял во главе одной лишь конницы - свежего отряда, только что вышедшего с заставы, - еще можно было бы задуматься о том, как добраться степью и лесом до Эрвы или Алькавы... Но вокруг кишели серебряные отряды, и отнюдь не все из них знали о договоре, который он заключил, покидая деревню. Мало того, где-то поблизости бродят золотые... Будучи солдатом, он больше опасался Серебряных Племен. Но в данной ситуации Золотое Племя столь же опасно, если не опаснее. Темнота не защищала; золотые алерцы обладали необычайным чутьем, умели выслеживать добычу, подобно псам. Для золотых выследить ночью смердящую толпу крестьян - пустячное дело.

Во всю глотку разорался младенец. Мать кормила его грудью, но поссорилась с мужем или, возможно, с братом. Чутье? Оно даже не потребуется...

Все еще сидя в седле, Рават остановился у большого толстого дерева. Хотелось опереться лбом о шершавый ствол и остаться так до утра. А может, и навсегда.

К нему подошел Астат.

- Нам не уйти, сотник, - сказал он.

- Вижу, - последовал глухой ответ.

Лучник нерешительно переминался с ноги на ногу.

- Ну? - спросил Рават. - Знаю, посты... Назначь... а впрочем, сколько нас? Пятеро? И это вместе с лучниками... Значит, все дежурим всю ночь. Раненых не поставишь ведь.

Никогда еще Астат не видел командира в подобном расположении духа. Хотя сам он чувствовал себя не лучше.

- Нет, господин. Я вовсе не о том думаю.

- А о чем?

Солдат молчал.

- О чем, Астат? - вяло поторопил его сотник.

- О том, как вернуться на заставу, господин.

- Так ведь мы и возвращаемся.

Лучник покачал головой.

- Мы... - Он не знал, как лучше выразиться. - Мы служим в легионе, господин. В Армектанском Легионе. Мы здесь для того, чтобы... чтобы сражаться, господин.

- О чем ты, Астат?

- Ты знаешь о чем, господин! - бросил солдат, неожиданно резко и громко. - Хорошо знаешь! Я не могу за тебя решать!

Рават хотел его приструнить, призвать к порядку, но у него уже не было сил. Он закрыл глаза и, сгорбившись, неподвижно застыл в седле.

Легионер повернулся и ушел.

Рават сидел в седле.

Какое-то время спустя он спешился и ослабил упряжь. Коня жаль. Бедную животину уже несколько дней как не расседлывали... Вот и сегодня не будет покоя. Ему нужен конь, готовый к сражению. Рават опасался, что когда наконец снимет чепрак и заглянет под потник, то увидит вместо шкуры одну огромную рану.

- Прости... - шепнул он на ухо коню.

На краю леса уже сгущались сумерки. Ведя коня на поводу, Рават услышал голос одного из крестьян:

- Господин... я... значит... Мы знаем, господин, что ты нас защитил... Только дома нашего жаль, господин.

Сотник узнал крестьянина, который пытался упрекать его в деревне. "Ты должен защищать нас, господин" - так он тогда сказал. А теперь, похоже, пытался извиниться.

В одной руке крестьянин держал деревянную миску, в другой - ложку. В миску был накрошен хлеб, перемешанный с холодным бульоном. Откуда у них бульон?.. Медленно, осторожно мужчина кормил тяжело раненных крестьянина и лучника. Подошла какая-то женщина, отобрала ложку и миску и начала кормить сама. Крестьянин, присев на повозке, необычно заботливо поддерживал головы раненым.

Ситник отошел, потупив взгляд. Он не мог предать этих людей.

Но и защитить тоже не мог. Никого ему не защитить - это уже ясно.

Ночь прошла спокойно.

Перед самым рассветом посеревший от бессонницы Рават ощутил внезапный прилив энергии. Он готов был действовать, хотя за последние дни спал всего лишь пару часов и от усталости едва держался на ногах. Немногим лучше выглядели солдаты. Лишь Эльвина хоть как-то отдохнула... поскольку заснула на посту и ее разбудили только утром. Теперь ей было стыдно глядеть товарищам в глаза. Но сотник пришел к выводу, что раз ничего не случилось, то даже и лучше, что в отряде появился хотя бы один выспавшийся солдат. Тем более что такой солдат очень нужен.

Сначала Рават навестил раненых. Двое крестьян и один солдат ночью умерли, остальные чувствовали себя хорошо. У кота дела обстояли хуже, много хуже. Рават уже осматривал его рану, но сейчас еще раз тщательно проверил ее. Гибкие кости вроде не пострадали, но спина и лопатка выглядели далеко не лучшим образом; кроме того, кот был основательно избит. До сих пор Дорлот не произнес ни слова, и сотник мог лишь догадываться о том, что произошло. Наверняка кота выследила в степи какая-то стая и сумела догнать на вехфетах. Рана выглядела так, словно ее нанесли копьем, а потом, с воткнутым под лопатку наконечником, кота некоторое время волокли по земле. Сломанный хвост явно причинял ему немалую боль, но это так, пустяки. Главное, рана от копья начала гнить. Гангрена...