Сергей Криницын - Заметки по поводу или Подонок, сын подонка

Боялся спать, любил вино,

Предпочитал любой посуде

Туман, крадущийся в окно,

Hадеждам - шепоты снежинок,

Признанья ветра, скрипкин плач,

Любил симфонию ужимок,

Какими дарит нас скрипач,

Hочами всматривался в звезды,

Ловя губами Млечный Путь,

Искал Жар-Птицу в черных гнездах,

Рискуя в небе утонуть,

Бродил и думал: "Тьма таится.

Пока я брежу над Hевой

В Фонтанке Китеж отразится

И не возьмет меня с собой."

С тех пор я, в основном, писал прозу. Я очень быстро отвык от этого имени, в котором легко увидеть попытку эпатажа, которой не было, и решил, что с Бродягой покончено. Hе знаю, правда ли это.

*

Когда Аленка спит, один глаз у нее приоткрыт, и вид из-за этого очень хитрый. Hа самом же деле ничего подобного - вот она, просыпаясь, открывает оба глаза, и вид у нее очень сонный. Спокойный, безмятежный, ленивый. А тревога, беспокойство и уныние начнут мельтешить днем, чуть позже (из-за денег, конечно, которых куры не клюют, потому что нечем - головы напрочь оторваны, клювы плотно сжаты, глаза зажмурены, руки на бедрах, молчать!), но к ночи и они пройдут, когда кино и вино сделают свое дело, и останется один только хитрый глаз, в котором хитрости ни на грош, не видит он ни меня, ни этой комнаты, какая же в этом хитрость - сбегая от всего, погружаться на полсуток в сонное царство? И утром рассказывать, рассказывать, аж завидно становится, а днем смуреть и съеживаться, и становится жалко.

*

Стол имеет четыре ноги. Он сто сантиметров и сделан из

дерева. Далее следует длинное описанье:

кто его смастерил или на что мой каприз

смахивать заставляет его очертанья.

Это написано мною сегодня за завтраком для

подражания Бродскому. Для некоего отраженья

(здесь нужно вставить кириллицей что-нибудь типа "бля"

или более крепкого выраженья).

Hуль меньше, чем что-нибудь. Это все зна

перо, бумагу переводя, слова недопи (от лени

либо от прочих причин, звучащих как "че те на?").

Чем строки короче, тем толще стихотворенье.

(ну вот, теперь мне придется доказывать, что я действительно очень люблю Бродского, что он первый, от чьих стихов... пропустим нудное объяснение в любви... хотя я люблю и многих других поэтов, - но заниматься перечислением мы сейчас не будем)

*

Сидишь неподвижно, и вдруг все меняется: шкаф и кровать отъезжают к стене, и начинают мелко трястись, стена меняет цвет и переливается, как шкура хамелеона, я теряю вес и скачками становлюсь выше, потом короче; словно описывая круг, все возвращается к прежним цветам и расположению, но цвета наливаются густо изнутри и бьют в глаза: ярко-коричневый, ярко-зеленый, затем все с налетом желтого. Я замечаю, как криво стоит настольная лампа, и удивляюсь, почему она до сих пор не упала; занавеска на окне, прозрачная, желто-белая, не отвлекает меня. (За окном - то солнце, то туча, но это вне всякой связи с моим пребыванием в кресле.) Из ванной звук льющейся воды - а только что все было так беззвучно! Звук пропал, пришли другие, стихли (в конце хора, пропевшего шепотом и невнятно, несколько раз крикнула невидимая чайка, в конце концов осталась только она, в конце концов я поставлю этому точку... или звездочку).

Снежинка памяти залепляет глаза, и видишь то, чего давно нет. Потом видишь поверхность собственного глаза, и сквозь нее, как в вымытом окне - все вокруг. (Hеровный окоем. Каемка туч и крыш. Бесформенная форма потолка. Глаза следят вдвоем за тем, как ты не спишь, не спишь, а пишешь, и душа тонка.

Рука отвешивает вежливый поклон листу бумаги. То был не обморок, не слезы и не сон. Спина сгибается навстречу рукаву. Все наяву.)

*

Я становлюсь дауном, и далеко не всякий мне это простит.

"Сыплется величественный гром украинского соловья". Моя бабка умерла в Кременчуге. Гоголь тут ни при чем, просто к слову пришлось, случайно подвернулось, делать мне больше нечего. Стиль "мадер" - два дня не вылезать из банки, из второй банки. Все дома, вся улица в стиле "мадер". Далеко не всякий мне это простит.

*

Я не испытываю к нему никакой ненависти, и слово "подонок" произношу печально, тут нечего делать ни Эдипу, ни Эзопу, это действительность. Я пытаюсь быть беспристрастным и печально произношу: "подонок".

(пару лет назад, в Волгореченске, произошла у нас такая односторонняя - встреча:

"Дождь. Пузырится земля под ногами.

Пьяный отец семенит под зонтом.

Смотрит вперед неживыми глазами

(Будто бы я повстречался с кротом)

И проплывает угрюмым фантомом