Глеб Голубев: Искатель. 1968. Выпуск №2

Страх догнал его у Калаи-Хумб. Непонятный, жгучий. Казалось, машина скользнет сейчас в сторону, Омар будет судорожно крутить руль, а она, не слушаясь его, в каком-то ненормальном стремлении упасть с высоты — такое бывает только у людей! — уйдет вдруг вправо. Переднее колесо прокатится по синеве неба, продавит его… И все будет кончено.

Омар прижимал машину к скале, слышал какой-то ненужный, мешающий машине скрежет и хотел лишь одного; выскочить! Оставить машину наедине с ее шальным желанием упасть вниз… Пот лил с него градом, но он не мог оторвать от руля руку, чтобы провести по лицу…

— Ты что, яйца везешь?..

Кто-то прыгнул к нему на подножку и рванул дверцу.

Омар увидел надвигающееся на него худое и злое лицо. Оно наклонялось к нему прямо от серой скалы, которая была совсем рядом. И он никак не мог понять, как человек мог появиться рядом с ним. Не вышел же он и в самом деле из гранита!

— Тормоза отказали, — Омар не знал, что в нем жил такой жалкий голос.

Шофер в выцветшей гимнастерке посмотрел на ручной тормоз, и лицо его перестало быть злым. Теперь он глядел с опаской и интересом, как смотрят на душевнобольных,

— А ну, подвинься!

Он вырвал утопленный до отказа ручной тормоз, и машина, отбросив мешавший ей скрежет, послушно покатилась по узкой ленте.

Омар молчал. Он ловил себя на том, что старается запомнить, как сидящий с ним рядом шофер переключает скорости, нажимает на педали. Как держит руль. Он машинально затверживал его движения до тех пор, пока так же автоматически не понял: тот делает все так же, как делал он сам. Шофер изредка бросал на него быстрый взгляд.

— Ты загубишь себя и машину… Если еще раз струсишь. Я знаю это: сейчас не справишься, не раздавишь страх — больше тебе не ездить. Понял?

Что-то в лице Омара успокоило его.

— Давай дальше сам… И не шалей, — он резко затормозил. — Давно машину получил?

— Три дня назад… До этого я все внизу ездил.

— Вижу. Ну, жми! — шофер улыбнулся. — Смотри, сколько машин за собой собрал. Траурное шествие!.. На ручном ведь далеко не уедешь. Я тебя пешком догнал, из самого хвоста.

Омар взглянул на свои руки — они были синими от напряжения.

«..Тогда он дал себе слово: остаться на Памире шофером. И остался.

Я слушал все это, и меня преследовало ясное ощущение: мне говорят совсем о другом человеке. Что-то меня смущало. Я упорно искал это «что-то», пока, наконец, со смехом не понял: в каждом из нас живет детская страсть раскрыть когда-нибудь тайну… Живет детектив. И довольно средних способностей. Это-то и было смешно…

Но тайна записки! Почему в ней о проводнике говорилось как будто с укоризной? И стоит ли вообще раскрывать все тайны? Например, эту…

Мысли сбивались, и я спрашивал себя: «А ты бы мог рассказать, если такое случилось с тобой, а не с Омаром, — если бы страх у Калаи-Хумб догнал тебя?» Омар был один в кабине, и никто мог его страха не узнать… А почему, собственно, не рассказать? Поборол слабость, страх — и все такое… Нет, ерунда! Надо просто увидеть его.

Утром я прошел через весь город, и он поразил меня.

Город был высокий, новый. Иногда по стенам зданий мягко сбегала проложенная тенью старинная резьба по камню. Но старина была не музейная, она жила в новом и сама была обновленной. Город был старинным и новым сразу.

У одного из перекрестков загорелый рабочий, стоя в кузове машины, подавал вниз арбузы, и на асфальте росла зеленая пирамида. Я стоял долго, пока не подошла первая покупательница. Продавец вынул ей из бока пирамиды первый арбуз. Наверно, он был самый лучший…

Омара я узнал сразу. Так узнают ожившую картину из сна.

У машины стоял очень крепкий старик, с красивым узким лицом и большими глазами. Я с удивлением почувствовал себя совершенно спокойным. Омар обрадовался мне.

— Я все знаю, — медленно говорил он, ведя меня по двору. — Ты хочешь видеть наши горы, Яван… Я слышал перед войной, что ты уже есть, но я не знал, что ты такой…

Старик был слишком незнаком мне. А что я знал о нем? Лишь его страх у Калаи-Хумб… Или это было его силой?

— Ты удивишься, — говорил он, — но у меня для тебя кое- что есть… Нет. Не скажу. Потом.

Это уж совсем было странно, но я не настаивал. Как будто знал, что теперь мне придется с ним долго быть вместе.

И правда, случай дал нам возможность спокойно всматриваться друг в друга. Омар должен был ехать в Нурек. А в Нуреке живет Фролов, вспомнил я.

…Второе памирское солнце встречает нас в пути. Утро заново вырезает из отступающих ночных теней острые грани скал и шуршащие камни осыпей. Солнце выжимает из камней испарину матовой росы и раскаляет веками лежащие на одном боку валуны.