Глеб Голубев - Сын неба

Поразительная эта история и без того весьма запутана, да еще Миша Званцев настоял, чтобы мы ее рассказывали непременно вот так — вперемежку, по главам, дополняя друг друга. Так что лучше уж я вам сразу представлюсь, чтобы не усугублять путаницы. Зовут меня Алексей, фамилия — Скорчинский. Научный сотрудник Института археологии [1] Мне кажется, если уж заполнять анкету, то надо это делать по всем правилам: мужской; русский; нет; не был; не имею; немножко английский; холост. ( Примечание Михаила Званцева, в дальнейшем: М. З .) .

Вот видите, Мишка уже ехидничает и перебивает меня, такой у него характер. Хотя мы договорились не мешать друг другу. Пусть каждый освещает события по-своему и дает свои толкования загадкам и необычным происшествиям, которые нам довелось испытать.

Но не буду отвлекаться. Итак, обо всем с самого начала.

Я сижу на бугре мягкой земли, только что выброшенной из раскопа, и уныло посматриваю в образовавшуюся глубокую яму. Опять неудача!

Собственно говоря, с точки зрения науки, никакой неудачи нет. Мы ведем раскопки древнегреческого городка Уранополиса, существовавшего две с лишним тысячи лет назад здесь, на берегу Крыма. Сегодня расчистили остатки фундамента еще одного дома, в котором двадцать с лишним веков назад жили люди. Вот здесь явно был очаг, возле него вечерами собиралась вся семья, наблюдая, как длинные языки огня лижут старый котелок с бобовой похлебкой: копоть до сих пор сохранилась на камнях, она так прочно въелась, что ее не стерли века.

Самый обыкновенный дом… А чего же я ждал?

Все идет хорошо, все нормально. Постепенно из-под земли проступает план древнего города. Вот здесь была винодельня: на большой зацементированной, чуть покатой площадке рабы ногами давили спелый виноград, и алый сок стекал по желобкам в три больших резервуара. А в этих глубоких цистернах, вырубленных прямо в скале неподалеку от берега моря и так же тщательно зацементированных, конечно, солили рыбу: уже в те времена даже в далеких Афинах славилась истекающая жиром керченская селедка.

За два года раскопок мы добыли из-под земли столько любопытных вещей, что зимой, когда прерываются полевые работы, никак не успеваем их разбирать и описывать. Ящиками с нашими коллекциями заставлены до самого потолка две комнаты в институте. Пора писать диссертацию…

Почему же я не радуюсь?

Скажу честно: все эти осколки амфор, остатки фундаментов и крепостных стен, детские игрушки, выброшенные много веков назад на свалку, находят при раскопках любого древнегреческою города. А я жду чего-нибудь необыкновенного. Чего — пока еще не знаю сам.

Правда, нам выпала редкая удача — восстановить по находкам в малейших деталях, как погиб в огне этот город две тысячи лет назад от набега воинственных скифов.

Но и в этом нет ничего необычного. Такие схватки происходили тогда очень часто. Все города и поселения греческих пришельцев на берегах Черного моря находились под постоянной угрозой нападения скифов, тавров, синдов или других местных племен, окружавших их со всех сторон, прижимавших к морю. Философ Платон насмешливо сравнивает эти полисы с лягушками, усевшимися по берегам громадной лужи.

Среди эпитафий на мраморных плитах, которые мы находили, раскапывая некрополь — древнее кладбище на окраине города, то и дело попадалось:

«Лисимах, сын Психариона, прощай! Лисимаха, в обращении ко всем гражданам и чужестранцам ласкового, убил бурный Арей номадов. Всякий жалобно восстонал по нём, умершем, сожалея цветущий возраст мужа…»

«Филотт, сын Мирмека, наткнулся на страшное варварское копье…»

И как печальный припев, в конце каждой надгробной надписи повторяется одно слово «хайре» — «прощай».

Почему же я все-таки жду от раскопок чего-то необычайного? Какие загадки меня беспокоят?

Прежде всего, почему город назывался Уранополисом? В переводе это означает — «Город Неба».

Сегодня мы опять нашли древнюю монету, оброненную кем-то из горожан на улице две тысячи лет назад. Обыкновенная монета, медная, величиной с нашу трехкопеечную. Греки называли ее гемиоболом — половинкой обола. Она почти не стерлась, можно хорошо рассмотреть все детали рисунка. На монете изображены бог врачевания Асклепий, опирающийся на традиционный жертвенный треножник, вокруг которого обвилась змея, и справа от головы бога — несколько звездочек в лучах солнца. Вдоль ободка монеты мелкими буквами написано по-гречески: «Слава Ураниду и Аглотелу».