Михаил Кривич - Женский портрет в три четверти

Дд бросьте, сказала Оля. Поверьте моему опыту стюардессы.

Не выставляйтесь напоказ, и все сойдет. Не в тюрьму же вас посадят, в конце-то концов. И в должности не понизят, некуда понижать. Это не про вас, Уильям.

А у меня нет должности, отозвался Уильям.

Когда есть имя, должности не надо,- это я так думаю, сидя в вагоне.

Раз, раз - и две бутылки кончились.

И вот тут Мита Кравчук сказал длинную фразу про совершенство, которое постигается интуитивно, и про черту, отделяющую нас внешних от нас внутренних. Хорошая рыба в сочетании со сносным пивом приводит, случается, и не к таким философическим высотам. Недаром в странах, где уважают пиво, так много философов.

- Из того, что мы отличаем интуитивно красоту от уродства,заметил сэр Уильям, заворачивая рыбьи кости в рекламные полосы "Интернэшнл Геральд",еще не следует, что все мы вкладываем в эти понятия одно и то же содержание. Отсюда логический вывод, - профессор тщательно вытер пальцы следующей страницей "Геральда",- не все столь жестко запрограммировано, как представляется вам, коллега Кравчук.

- Конечно, вариации возможны,- согласился коллега Кравчук,- но элементы, лежащие в основе того, что мы зовем прекрас. ним, должны быть незыблемыми, как атомы...

- Атомы эмблемы,- возразил мгновенно профессор,-А в атомной бомбе они прямо ужасно зыблемы.

- Хорошо, пусть не атомы, пусть что-то иное, какие-то кирпичики, из которых сложен мир, я не очень силен в физике, и, знаете ли, экспериментатор.

- Я тоже. И когда я впервые увидел то, что вчера увидели мы все, когда из тривиальных структур возникла совершенно новая, из другого пространства и времени картина, вот тогда я понял определенно, что красота имеет в себе самой материальное объяснение. Вещественное основание.

- Так вы материалист, профессор,- вмешался я в ученый диспут.- А я-то думал, что это привилегия советских ученых.

- Принимаю шутку,- сказал Бризкок,- и, в свою очередь, учитывая склонность коллеги Кравчука объяснять все предопределением, зачисляю его в кальвинисты.

- Нет! - испуганно запротестовал кандидат.- Я тоже материалист! Бог к нашему спору отношения не имеет.

- Ах, как вы категоричны... Нет, право, вам надо стать кальвинистом,настаивал сэр Уильям.

- Как вы? - въедливо поинтересовался Кравчук.

- Нет,- внезапно жестко ответил профессор.- Я верю в Творца и в свободную волю Его творения. Я христианин по духу и материалист по опыту. Впрочем, это вопрос воспитания и, может быть, усердного размышления над предметом. Вы много раз в своей жизни размышляли о божественном?

- Э-э-э-э... - начал Кравчук, да тем и закончил.

Надо было его спасать.

Если надо спасать человека, попавшего в ловушку, из которой сам не знаешь выхода, лучше всего поставить свою ловушку тому, кто играет роль ловца.

- Я давно хочу спросить у вас, профессор,- медленно проговорил я, пытаясь наскоро придумать, о чем же я давно хочу спросить профессора,- как это вы, то есть, если быть более точным, каким образом, я имею в виду, собственно даже, вот вы говорили, что увидели это лицо очень давно, А когда именно? И это было то же самое лицо, вы уверены?

Барахло, а не ловушка. Не капкан, а так - мушиная липучка.

- Очень давно,- спокойно ответил профессор.- Во всяком случае, я тогда весьма мало размышлял о природе вещей, а если чем и увлекался, так это рентгеноструктурным анализом, греблей и хорошенькими девушками, причем девушками более всего. Если же говорить о моей уверенности - да, конечно, я уверен, что лицо то же, даже ракурс близок, тут ошибиться невозможно. Впрочем, вы можете в этом убедиться сами...

Профессор встал и протянул руку к висящему на вешалке пиджаку, во внутреннем кармане которого, надо полагать, в кожаном бумажнике, у английских седовласых джентльменов, равно как и у московских, в расцвете сил, корреспондентов, хранятся фотографии любимых женщин.

Нет, ловушка оказалась что надо. Прямо-таки волчья яма.

Главное - сбить со следа. Бризкок начисто забыл о теологических претензиях к бедному Кравчуку, который в своем познании мира еще не добрел до таких вершин философии, как причина и следствие, объект и субъект действия. Вот сейчас мы поразглядываем фотографию, слегка пожелтевшую от времени, порассуждаем о скоротечности времени и нетленности красоты, словом, дорогой кандидат, вы мне кое-чем обязаны, с вас бутылка, любезнейший Миша Кравчук.

Наш поезд в этот момент резко и неприятно дернулся. Мы стояли на большой станции, напротив желтого стандартного вокзала, не помню, как называется этот город, и неопытный машинист как-то рывком взял с места. Профессор, потеряв равновесие, плюхнулся на скамью, держа в руке свой кожаный бумажник (качеством, пожалуй, чуть получше, чем у московского корреспондента), пустые бутылки упали и покатились по полу, а дверь купе заскользила на колесиках и распахнулась с треском. Я полез под нижнюю полку за бутылками и, стоя на четвереньках, услышал голос Кравчука: