Феликс Кривин - Дистрофики

И никто - учиться.

*

Из него вышел Моцарт

И ушел в неизвестном направлении.

Из него вышел Пушкин

И ушел в неизвестном направлении.

Сколько из него вышло великих людей!

И все ушли в неизвестном направлении...

*

Краснеет солнце на закате,

Краснеет солнце на рассвете.

Оно краснеет, на ночь глядя,

Расставшись с ней и снова встретясь.

И день немало озабочен,

Гадает, но спросить не смеет:

Что делало светило ночью,

Что утром так оно краснеет?

*

Отвертки крутят головы винтам,

На кухне все от примуса в угаре.

Будильнику не спится по ночам,

Он все мечтает о хорошей паре.

Дрова в печи поют, как соловьи,

Они сгореть нисколько не боятся.

И все пылинки только по любви

На этажерки и шкафы садятся.

*

Лев одряхлел. И всякий мелкий сброд

Ему грубит и правду-матку рубит.

Как ошибался он на этот счет!

Ведь думал он - его и вправду любят.

Любили силу. Слабость не простят.

Как поздно эту истину открыл он:

У сильного всегда бессильный виноват,

А у бессильных - потерявший силу.

*

Когда хоронили беднягу оленя,

Надгробную речь поручили гиене.

И долго гиена над гробом рыдала

И слезы - а может быть слюни? - глотала.

И было на это смотреть непривычно:

Гиена, что так откровенно грустила,

К живому оленю была безразлична

За что ж она мертвого так полюбила?

*

Однажды заспорили солнце с бореем,

Кто снимет с прохожего шубу скорее.

Борей попытался сорвать ее грубо

Прохожий плотнее закутался в шубу.

А солнце пригрело - и сразу прохожий

Снял шубу и шапку, и валенки тоже.

Поистине ласка - великое дело:

Кого она только из нас не раздела!

*

Покрытая снегом, озябшая елка

Прильнула к окну, подобравши иголки,

И жадно глядела на елку в огнях,

Мечтая о собственных радостных днях.

А елка домашняя, в ярком уборе,

Вздыхала о ветре, о снежном просторе,

О том, что она променяла вчера

На пеструю роскошь и блеск серебра.

*

У апельсина не доля, а долька,

Но апельсин не в обиде нисколько.

Сладкая долька ему суждена,

Да и к тому же еще не одна.

Прячутся дольки под толстою кожей,

Здесь их не сушит ничто, не тревожит.

Доля ж открыта, у всех на виду,

Всем на потеху, себе на беду.

*

Трагическую маску нашла в траве лисица

И усмехнулась горько: какой позор и стыд!

Хозяин-то наверно с друзьями веселится,

Меж тем как под забором лицо его грустит.

И заключила гордо: нет, мы живем иначе!

Не выставляем морды на посторонний суд.

И хоть и мы, бесспорно, в душе нередко плачем,

Но морды, наши морды улыбками цветут!

*

Хотя богатству бедность не чета,

Но как-то встретились они на рынке:

Богатство - о карете возмечтав,

А бедность просто, чтоб купить ботинки.

И как же были счастливы они,

В карете сидя и в ботинках стоя!

У всех на свете радости одни,

Но беднякам они дешевле стоят.

*

Человек впадает в детство,

Как река впадает в море.

Вырывается из тесных

Берегов и категорий.

Прочь заботы! Прочь напасти!

Снова каждый юн и холост...

Выпадает в жизни счастье,

Как последний зуб и волос.

*

Светлая радость на каждом лице,

Каждое сердце поет и трепещет.

Все говорят о счастливом конце,

Все улыбаются и рукоплещут.

Крики слышны: "Молодец! Мо-ло-дец !"

Вот и фанфары уже прозвучали...

Грустно вздыхает счастливый конец:

Если бы все это было вначале!

*

Плачьте, плакальщицы, плачьте,

Горя горького не прячьте.

Почему бы вам не плакать?

Вам за это деньги платят.

Нелегка у вас задача,

Но она вполне понятна.

А иной бедняга плачет

Целый век - и все бесплатно!

*

Ходит в золоте луна, в серебре - вода.

Ходит в мягком тишина, в зыбком - холода.

Ходит в пышном торжество, в пестром - суета.

И совсем без ничего ходит доброта.

Ей бы серебро воды, золото луны

В мире не было б нужды, не было б войны.

Это не ее вина, а ее печаль...

Ходит в мягком тишина, голубеет даль.

*

Умный умничать не будет,

Он и так умен.

А дурак стремится людям

Показать, что умный он.

Дураку живется тяжко,

У него на сердце мрак.

Как дурачиться бедняжке,

Если он и так дурак?

*

Всем как будто дурак хорош,

Но держите его подальше.

Правда в устах дурака - это ложь,

Его искренность хуже фальши.

Он тиран, если даже добряк.

Он злодей, пусть он злости не знает.

Если камень на камень кладет дурак,