И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

"Солнце видело беду, - Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя. - Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа... Смерть... А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?"

Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.

"Мне не добраться до долины пешком, - обречено вздохнул Черный князь. - А взлететь смогу самое скорое - на закате."

При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.

"О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!"

Он ждал отклика... Пустота.

"В этом Мире нет Племени. Я один".

Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.

- Давай говорить, - произнес он.

- ...как привыкли, - продолжил Грег.

- Думаешь, нам остается только ждать?

- Я думаю то же, что ты... А лучше бы мы думали по-разному.

- Почему? - Гор перевел на него взгляд.

- Спор порождает истину... Зачем ты задал вопрос? - мгновение спустя изумился Грег.

- Я сыграл в "думать по-разному", - откликнулся Гор. - Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе субъект.

Грег привстал на локте.

- Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях...

- ...а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!

Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.

Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.

Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.

- Очнись, - прозвучал властный голос.

Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.

- Поиграли в героев и довольно, - продолжал Каллист. - Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.

- Я уже ответил тебе, - выговорил Белый князь; слова давались тяжело, - я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.

Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.

- А ведь ты на что-то надеешься, Оливул, - произнес он почти утвердительно. - Думаешь, твой рыжий приятель тебе поможет? Мне жаль тебя разочаровывать, но из Бездны не возвращаются. Там живет смерть. Извини, я погорячился утром. Наверное, смерти он все-таки не заслуживал. Он был твоим другом?

Надменные манеры колдуна растворились в сочувственном тоне, и это заставило Оливула насторожиться. Он даже сумел частично стряхнуть с себя оцепенение, владевшее телом и сознанием с момента заточения в облачный полушар. Причина изменения тактики мага была ему не понятна. Мелькнуло предположение, что Донай или кто-то из друзей, проникнув в башню, исхитрился наложить на него собственный образ. Однако, никаких следов новой Игры Бер-Росс не заметил.

- Он был твоим другом, да? - Каллист повторил вопрос и, приняв молчание собеседника за утвердительный ответ, продолжал со вздохом. - Мне вправду жаль, что так получилось.

Отчаяние жестоко полосонуло по сердцу, но Оливул отогнал вползающую вместе с вкрадчивым голосом чародея мысль о гибели Доная.

Каллист так и не дождался его реакции.

- Ты сильный человек, - сказал он, вставая; табурет проковылял в свой угол и занял привычное место. - Давай будет откровенными друг с другом. Если я скажу, что хочу спасти твою жизнь из симпатии к тебе, ты не поверишь, верно? Хотя это правда. Понятнее тебе будет другое. Взгляни на меня.