Инна Кублицкая - Год Грифона

Она тут же начала переодеваться, и Горахо стыдливо отвел глаза.

- Собери лучше мне чего-нибудь поесть в дорогу,- сказала Карми, заметив его смущение.

Горахо метнулся за провизией и мигом принес каравай хлеба и солидный кусок вяленого мяса; в широкие листья раннего летнего транги был завернут липкий комок сухого варенья, а в лыковом туеске лежало полдюжины яиц.

- Ну-ну,- сказала Карми, вертя в руках драные хокарэмские сапоги.- Куда мне столько?- Она побросала сьестные припасы в сумку, оставив часть на скамье, бросила, решившись, сверху и сапоги, подумав, что лучше ходить в удобных башмаках бродячей певуньи.- И не продашь ли ты мне нож?

- Метательный, боевой или...- начал горахо.

- Или,- усмехнулась Карми.- Есть ножи на саутханский лад, знаешь такие?

- Конечно, госпожа.- Горахо тут же принес несколько ножей - довольно тяжелых и длинных. Среди них был один наиболее ценный, в кожаных ножнах, украшенных серебряными блестками, очень дорогой, но Горахо охотно бы пожертвовал им, лишь бы избавиться от опасной гостьи.

Как он и ожидал, нож привлек внимание Карми.

- У меня на него денег не хватит,- проговорила она, примеряясь к рукояти.- В долг поверишь?

- Да, конечно.

- Сколько за него хочешь?

- Шестнадцать эрау,- ответил Горахо, называя не ту цену,которую запрашивал с покупателей, а ту, за которую в конце-концов продал бы нож после упорного торга.

- Я заплачу не позднее чем через два месяца,- сказала Карми, прикидывая в уме лорцоский ростовщический процент. Получалось, что через два месяца ей придется заплатить почти двадцать пять эрау.

- Заплатишь, когда тебе будет угодно, госпожа,- поклонился Горахо, вовсе не надеющийся когда-то получить за нож деньги.

Карми нацепила ножны с ножом на пояс, затянула ремень, одернула куртку и, подхватив котомку, ушла. Когда она подошла к городским воротам, было уже слвсем темно, и они были заперты; однако стражники из уважения к хокарэмскому сословию выпустили Карми через гонцовскую калитку. Конечно, они узнали "Ашарову внучку", но задавать вопросы хокарэми ни у кого не повернулся язык.

И Карми направилась на запад по Миттаускому тракту, спеша побыстрее оказаться у горного озера, где сейчас стоял глайдер.

Шэрхо, получив возможность отлучиться от похоронной суеты только на второй день, явился к Горахо наводить справки о таинственной хэйми. Оружейник тут же заявил, что хокарэми ушла в тот самый вечер, когда умер принц.

Шэрхо, услыхав, что Карми именуют хокарэми, удивился, но вида не показал.

- Ты уверен, что она хокарэми?- спросил Шэрхо.- Лучше помолчать, чем выдумывать невесть что.

- Но она на глазах у меня переоделась в хокарэмскую одежду,- объяснил Горахо.

- А, тогда действительно,- равнодушно согласился Шэрхо, скрывая недоумение.- Но я бы не советовал тебе об этом кому-нибудь рассказывать.

- Да весь город уже болтает,- возразил Горахо. И не с моих слов, поверь.

К Шэрхо он мог позволить себе отнестись более фамильярно. Шэрхо был давно всем известен, он был свой, лорцоский, и оружие, случалось, Шэрхо покупал у Горахо.

- Все же лучше не болтать,- проговорил Шэрхо на прощание.

Получалось, чем дальше, тем больше загадок задавала странная девчонка Карми. Конечно, она не могла быть хокарэми, Шэрхо в этом не сомневался, однако откуда же она могла взять хокарэмскую одежду непонятно. И поведение Карми ставило в тупик: слишком вольно она себя держала и с Шэрхо, и с принцем.

"И для того, чтобы связаться с Карми,- вспомнил Шэрхо,- принц отослал двоих хокарэмов - которые, как я понимаю, могли ее узнать."

Позже, когда весть о смерти хозяина дошла до этих двоих, они вернулись, но ни один, ни другой не могли понять, кто эта девушка. Приметы, которые тщательно описал Шэрхо, никого не напомнили двум хокарэмам, каждый из которых не менее трех раз видел принцессу Сургарскую. Но разве какой-нибудь хокарэм мог допустить, что аристократка может вести себя подобным образом?

Стенхе и Маву, конечно, могли бы рассказать о своей подопечной принцессе, но никто из майярский хокарэмов уже давно не видал их; ходили даже слухи, что они погибли в Сургаре.

Из майярский хокарэмов кое-что о сургарской принцессе мог бы поведать Мангурре, телохранитель Готтиса Пайры, но Мангурре, определив как-то принцессу как забавную девицу, по обыкновению своему в подробности вдаваться не стал, полагая, что чем меньше о женщине говорят, тем для нее лучше.

5

Горное озеро встретило Карми безлюдьем, и хорошо знакомый пейзаж воскресил в ее душе воспомининия о тех деньках, которые когда-то проводила здесь маленькая принцесса Сава. Но когда она, миновав скалистый мыс, далеко вдающийся в озеро, увидела со склона долину, в которой прежде располагался лагерь Руттула, она поняла, что и здесь остались следы резни, которая полгода назад пронеслась по Сургаре.