Грег Бир - Город в конце времён

Джебрасси присел на корточки. Кто-то стоял на коленях в этом самом месте. Юноша принюхался.

— Она была здесь, — заявил он.

— Я и не сомневаюсь, — пожал плечами Гентун.

— Еще далеко?

— Мы прошли тридцать миль. До внутренних генераторов — сорок, затем выход из Кальпы в зону Средиземья. После этого точных дистанций до какой-либо точки не существует. Здесь у нас последний шанс приписывать расстоянию смысл.

Джебрасси поразмыслил.

— Что случится, если Кальпа падет — передвижение окажется бессмысленным в любом направлении? И что если мы не сможем измерить, сколько…

— Сейчас не надо беспокоиться об этом, — прервал его Гентун. — Пока есть возможность, следует скорбеть по погибшим сородичам и предаваться воспоминаниям.

Гентун присел возле юноши, печального и гордого одновременно. «Как отец семейства», — сказал он себе.

Через некоторое время Хранитель отвел Джебрасси к серебристому куполу и показал последние три пары доспехов. Рассчитывать на советы Патуна-инструктора не приходилось, но они справились самостоятельно.

Джебрасси выбрал голубой скафандр и надел его без посторонней помощи. Похоже, юноша был создан для подобных действий. Гентун поделился с ним этим наблюдением, и молодой воин пожал плечами.

— Я ничего не помню до самого последнего момента… вообще ничего. Впрочем, мое тело, похоже, само знает, что и как делать. Или… или Библиотекарь до сих пор рассказывает мне мою же историю, только с небольшим опережением.

Эта ремарка поразила Гентуна. Спрашивается, кто теперь будет вожаком, а кто ведомым? Видно, меняются не только расстояния.

Хранитель примерил один из инструкторских доспехов. Тот вполне подошел к его куда более внушительному росту. Рукавицы он герметизировать не стал, пока что оставил как есть.

— У нас гости, — внезапно подал голос юноша.

Вдали появилась маленькая фигурка — ее силуэт бледно светился на фоне черных клякс, которые замарали песок и дно сливного канала. Фигурка перемещалась неловкими, судорожными скачками.

— Явно не из наших, — заметил Джебрасси, наливаясь тревогой. — А по росту не подходит под Высокана.

Гентун удлинил визуальный фокус, насколько позволяли возможности рядового Ремонтника. На поверку фигурка оказалась эпитомом, частью Великого Эйдолона.

Пришлось подождать.

— А я его знаю, — сказал Джебрасси. — Физиономия знакомая.

— У него имеется лицо? — поразился Хранитель.

Фигурка удивительно быстро покрыла остаток дистанции.

— Я пережил чудовищные потрясения, — первым делом пожаловался эпитом, присоединяясь к ним на песчаном дне канала. — Вернул себе первородную, материальную сущность. Похоже, до сих пор не везде все срослось. — Он приподнял бледную ручонку и покрутил ею в воздухе, скептически приглядываясь к пальцам, словно видел их впервые. — Ну что ты будешь делать, сплошные ограничения…

Эпитом с завистью взглянул на цветочный перст Гентуна.

— А что, он действительно полезен? Похоже, удобная вещица.

Гентун скривился при воспоминании о собственном возвращении к первородной массе — затем от неловкости сжал кулаки. В приличном обществе не принято упоминать цветочные персты.

— До моей окончательной закалки остается несколько часов, — сообщил эпитом. — Так что здесь… я какое-то время выживу. Но мне понадобится защита, как у вас. Вы чудесно смотритесь.

— Как нам следует обращаться к вам, Эйдолон? — спросил Гентун, чье недоумение приняло форму извращенной вежливости. Старый ритуал определенно ушел в прошлое. Насколько ему было известно, никто из Великих Эйдолонов никогда не возвращался к первородной ипостаси. В нынешних же условиях такой поступок выглядел оскорбительным — издевка и наглое присвоение последних привилегий, которыми располагали низшие касты.

— Зовите меня Полибибл, — ответил эпитом. — Кстати, через некоторое время я окончательно обрету мужскую форму — дань традиции, — так что у нас будет чисто мужская компания. Хотя подлинную сексуальность мы, похоже, все утратили — при возможном исключении в лице нашего юного протеже.

Наступила очередь Джебрасси испытывать неловкость.

— Я в некотором роде представляю собой наилучшую часть Библиотекаря — или, по крайней мере, готов придерживаться этой иллюзии, пока мне не докажут обратное, — продолжал разглагольствовать эпитом. — Не согласитесь ли вы, о друзья, взять меня в спутники? Обещаю вести себя скромно — по мере возможности. Может статься, я даже окажусь полезным — вот как этот замечательный цветочный палец.