Андрей Валерьев - Copy-Paste

Брямс!

Полёт с высокой и крутой обочины носом в размокшую глину не доставил Витьке никакого удовольствия, но, по крайней мере, здесь не надо было постоянно сражаться с долбаными кустами. Отметив место своего 'выхода в свет' парой булыжников, Витя засвистел весёлую мелодию (просека совершенно точно была рукотворной!) и двинул в ту сторону, куда под уклон лениво текла вода.

'Интересно, что с Катей и остальными?'

Егоров размышлял, чапая по лужам, и совсем не смотрел по сторонам, потому что смотреть, собственно, было не на что. Трава, деревья, смыкающиеся над головой и серое небо в прорехах крон.

Внешне с друзьями всё было в полном порядке. А состояние… странное, сонное, заторможенное. Люди с трудом узнавали его, снова закрывали глаза, пуская слюну, и засыпали. Витька на секунду представил себе, что это с ними, с Катей, с его Катей, навсегда и рванул вперёд в два раза быстрее.

«Срочно помощь! Срочно!»

Была и ещё одна странность, на которую пребывавший в паническом состоянии Егоров не сразу обратил внимание – у каждого из его друзей появились странные тёмные отметины на теле. У Йилмаза, например, на шее под ухом, у Антошки – на руке, а у Кати маленькое круглое пятнышко появилось на щиколотке.

«Ожог электрический? Да когда ж этот дождь…»

Мужчина остановился и посмотрел на небо.

Тьфу!

Стоило Витьке поднять голову, как в рот натекло полным-полно дождевой воды.

'А со мной…'

Егоров остановился и ощупал себя руками.

'… всё в порядке!'

Самочувствие действительно было отличным! В голове не звенело, ничего не болело, дышалось легко и свободно.

'А почему, собственно? И отметины у меня, вроде бы, нет'

Витька наморщил ум. Получалось, что вся разница между ним и остальными пассажирами и лётчиками была только в наличии у него медальона Древних.

– А! – Егоров вспомнил, как у него на груди пылал огненный шар и принялся лихорадочно сдирать с себя рубашку. – Медальон! Медальон. Медаль… Ёкарный помпей!

Медальона не было. Прямо возле Витькиного сердца имелся очень старый на вид зарубцевавшийся шрам.

Егоров взвизгнул. Выглядело всё довольно жутко – рубец был широкий, бугристый и багрово-коричневого оттенка. Самым поганым было то, он шёл вокруг абсолютно чёрного кругляша, диаметром сантиметров пять, который прочно прилепился к его телу. Витя круглыми глазами с минуту изучал рану, а затем очень осторожно потрогал угольного цвета поверхность.

– Нет. Не больно.

На ощупь эту штука походила на кость. Самым приятным (или не приятным) было то, что нашлёпка не болела. Она вообще не чувствовалась!

– Ладно, – Витька оттёр с лица воду и вернулся на землю, – с этим позже…

Егоров прошёл по раскисшей грунтовке ещё метров сто, свернул вместе с дорогой 'за угол' и замер. Прямо перед ним, в мутной пелене дождя, сверкал огнями проезжающих автомобилей широченный хайвей.

– Егоров, стой!

Катерина, как и все остальные женщины в их маленькой компании уже отревелась, отсмеялась и успокоилась. И сейчас, стоя в кустах, в сотне метров от шоссе, женщина была предельно сосредоточена.

– Ты знаешь, где мы?

– Нет. – Витя почесал затылок и сразу всё понял. Действительно, вот, безоглядно, бросаться к людям с криком «я вернулся, мама!» было бы несусветной глупостью.

«Люди – они ведь разные бывают»

– Посмотри на себя, горе ты моё…

Мысленно Витька с женой согласился – после путешествия под дождём по джунглям выглядел он как настоящий бомж. Как, впрочем, и все остальные. Радовало одно – жуткий ливень резко прекратился, превратившись в редкую морось.

– Так не годится, мало ли. Осторожней надо, – женщина покачала головой и цыкнула на сына, – только попробуй дальше двух шагов уйти!

Антошка моментально прижух. Когда мама говорила ТАК, следовало безропотно выполнять все её указания.

– Ладно, я осторожно гляну одним глазком.

Виктор обернулся к дороге. Широкое многополосное шоссе было огорожено высоким забором из сетки, а через каждые полсотни метров стояли высокие металлические фонари. Перед забором, параллельно хайвею, шла совсем узенькая дорога с гораздо более хреновым асфальтом – даже отсюда были видны колдобины и ямы.

В кустах позади него лётчики уже натянули небольшой тент и затащили под него всю компанию. Витька показал большой палец и пошёл на разведку.

Когда Виктор вернулся из своей первой вылазки в джунгли то обнаружил в самолёте бодрый «проснувшийся» экипаж, бодрых, за исключением деда, пассажиров и Катю, находившуюся в неуправляемой истерике.