Андрей Валерьев - Copy-Paste

'Запасные выходы открыли'

За занавеской неуверенно захлопали. Потом хлопки сконфуженно стихли, но следом зааплодировали уже два человека, а потом из-за занавески раздалась целая буря овации, свист и крики 'Ура!' и 'Браво!'

'Браво! Только вот на 'Бис' не нужно…'

Снова зарычал квадратный качок, требуя поднять руки тех, кто уверенно плавает. В салоне начались подсчёты и разборки, а Витя Егоров вдруг с удивлением осознал, что кроме мерзкого привкуса во рту и ноющего синяка на бедре его больше ничего не беспокоит!

– Козырно!

Витька заглянул в иллюминатор. От белоснежного пляжа его отделяло каких-нибудь полсотни метров немыслимо прозрачной лазурной воды. Над пляжем, как и полагается, царили роскошные пальмы.

– Фьюу! А ветер то, ветер!

Верхушки пальм гнулись под порывами ветра.

'А на небе – ни облачка, и там, наверное, пекло…'

В самолёте, в котором уже не работали кондиционеры, становилось жарковато. Витька осмотрел свои светло-бежевые брюки, белую рубашку с коротким рукавом, светлые сандалии и на миг пожалел, что оставил свой льняной пиджачок на верхней полке в другом конце самолёта.

Выходить в салон, в ТОЛПУ, Витьке, почему-то, не хотелось. Зато прямо перед ним была мини кухня и туалет.

Егоров не считал себя 'крысой', просто он всегда старался 'не упустить'. Глаза у Витьки сами собой воровато стрельнули в сторону занавески.

'Я ж не обедал. И вообще. Пострадавший я!'

Бесшумно открыв ящик, Егоров выудил из него литровую пластиковую бутылку минералки и булочку в целлофановой упаковке.

За хлипкой преградой по-английски загрохотал командир. Витька чертыхнулся и, запихав булочку в рот целиком, заперся в туалете.

Вовремя. Через несколько секунд в дверь озабоченно постучали и второй пилот поинтересовался, мол, всё ли с тобой в порядке 'мой друг'?

Витя в ответ прокряхтел 'окей' и его оставили в покое.

Свет в туалете ещё горел, а из крана лилась прохладная вода. Егоров опустил крышку унитаза, уселся на него и спокойно пообедал. Он доел эту несчастную булочку, кое-как осилил литр газированной воды и наполнил бутылку снова.

В дверь опять постучали и визгливый женский голос потребовал его выметаться.

– Минуточку! Уже выхожу!

'Вот дурдом. 'Титаник' тонет, а я, вместо того, чтобы лезть на шлюпки, принимаю душ…'

Витька поглядел на себя в зеркало и, непонятно зачем, вымыл с мылом лицо и руки.

– Открываю, гражданочка!

Включив 'тридцать два', менеджер по рекламе галантно пропустил пожилую полную женщину в туалет и вновь занял своё место у кабины пилотов. Занавеска в салон была убрана, а на миникухне вовсю хозяйничали стюарды, лихорадочно сваливая в большие синие пластиковые мешки для мусора, всё, что могло пригодиться на острове. Витя убрал бутылку за пазуху и посмотрел в салон.

– Нихрена ж себе!

Салон был пуст! О пассажирах напоминали лишь вещи, кучами лежавшие на креслах и в проходе между рядами, а у запасного выхода стоял капитан с бумагой и карандашом в руках.

Виктор показал лётчику большой палец и заглянул в иллюминатор. На крыле плотной группой стояло человек пятьдесят-шестьдесят, остальные уже были в воде. Кто-то плыл в одиночку, кто-то тянул за собой тушку в спасжилете. Все, кроме Вити Егорова, здоровенного лба тридцати двух лет, были при деле.

У Витьки заболела совесть. Не сильно, но всё же.

– Ребята, давайте я вам помогу?

Стюардесса, тащившая неподъемную упаковку минералки, только отрицательно покачала головой, а старший стюард просто показал ему на выход. Мол, не путайся и не мешай людям работать.

Витька обиделся. В иллюминатор было отлично видно, как 'красномордый', стоя на крыле, сверяет список с тем, что держал в руке капитан. Взаимопонимание у этой парочки было полнейшее, хотя турок говорил по-английски, а мужик в шортах – исключительно матом. Отправив последних пловцов к берегу, мужчина вернулся в самолёт и направился к Вите.

– О, привет, болезный! Оклемался?

Качок прошёл, как и капитан, не дожидаясь ответа Виктора, будто тот был пустым местом.

– Мамаша, мамаша, вы там скоро?

Пожилая казашка, которую запустил в туалет Витя, вышла оттуда в купальнике и в резиновой шапочке для плавания. В руке она держала свёрток одежды. 'Красномордый' в восхищении развёл руками.

– Ну, мамаша, нет слов!

Стюарды дружно захлопали в ладоши. Решительность и основательность пожилой женщины им тоже очень понравилась. Качок повёл женщину к выходу, почтительно придерживая её за локоток, и мимоходом бросил через плечо.