Эдмунд Купер - 1994

- Джо, - спросил он, - что мне, черт возьми, с ним делать?

- С чем, брат неудачник?

- Со всем этим проклятым свободным временем в этом мерзком Золотом Веке.

Джо кинул какой-то странный взгляд на Патти и ушел от ответа.

- Крутые слова, мистер. По правде сказать, они немного отдают государственной изменой.

Доктор Шаффер мрачно выпил еще одну порцию Кровавого Крушителя.

- Тройное ура государственной измене, - спокойно сказал он, - плюс несколько приветственных возгласов заурядному саботажу... Это как раз то, чего не хватает этому миру - чуть-чуть доброго, чистого саботажа... Никакого насилия, Джо. Просто тихое уничтожение пары-тройки тысяч автоматизированных роботофабрик. Тогда мы с тобой, как и все остальные, так сказать, "бывшие", снова сможем работать.

Внезапно Патти встала. Они с Джо переглянулись. Доктору Шафферу показалось, будто они молча о чем-то договорились. Договорились о чем-то для него неведомом.

- Пойдем со мной, Эмми, - позвала она. - Оставим наших революционеров их мятежным речам. Я никогда не рассказывала тебе о своем секретном гардеробе? Пошли, посмотришь, чем я занималась последние шесть месяцев.

И взяв несколько озадаченную Эмили под руку, она вышла с ней из комнаты.

Доктор Шаффер пристально поглядел на своего приятеля.

- Кажется мне, - заявил он, - что кое-кто здесь ведет себя не особенно честно... я надеюсь. И не только в вопросе одежды... Я надеюсь, ты расскажешь мне, что все это значит, Джо... если, конечно... - он замялся и с горечью закончил, - если, конечно, ты мне доверяешь.

- Черт, - покачал головой Джо Гаррисон, наливая себе двойную порцию Кровавого нарушителя. - Это такая штука, что я и сам себе не доверяю... Но прежде, чем я втяну тебя в это дело по уши, надо убедиться, что наши мозги и впрямь работают на одной волне.

- Вполне разумно. Понеслись!

- Первое утверждение: мы полагаем, что девяностопятипроцентная автоматизация - это несколько больше, чем требуется для нормального человека.

- Согласен.

- Второе утверждение: мы хотим свободы не только в отдыхе и развлечениях, но и в работе.

- Согласен.

- Третье утверждение: мы хотим зарабатывать себе на жизнь. Мы хотим своим трудом добиваться уважения к себе. Нам не нужна благотворительность... даже в размере двадцати тысяч долларов в год.

- Согласен.

- Четвертое утверждение: мы оспариваем право Государственного Департамента объявлять какие-либо принадлежащие нам вещи, и вообще любую нашу собственность, устаревшей. Кроме того, мы оспариваем право данного департамента на существование.

- Браво! Бис!

- Пятое утверждение: мы хотели бы сломать эту систему. Сломать ее безболезненно. Сломать и начать все сначала... но пока что никто не знает, как это сделать.

- Согласен.

- Шестое утверждение: мы отвратительные, антисоциальные бунтовщики... слишком извращенные, чтобы наслаждаться благами нашего прелестного, восхитительного мира.

- Принято единогласно.

Джо глотнул Кровавого Крушителя и икнул.

- Отлично... Джеймс Эддингтон Шаффер, я избираю вас настоящим, подлинным, истинным беженцем. И немедленно приговариваю вас к столетней транспортации... в сторону прошлого.

- И снова единогласно, - кивнул доктор Шаффер, - но только что ты, черт возьми, имеешь в виду?

Джо усмехнулся и поднялся, отшвырнув ногой стул.

- Следуйте за мной, гражданин беженец. Я разработал способ бегства, и с этими словами он повел недоумевающего доктора Шаффера в гостиную.

Здесь он вошел в трубу и спустился в игровую комнату.

За время своего вынужденного безделья доктор Джозеф Гаррисон, в прошлом директор департамента субатомной физики в Американ Солар Энджинз Инкорпорейтид, обратил свой гений на переделку игровой комнаты в точное подобие бара девятнадцатого века. С несколькими интересными дополнениями.

- Плевательница, опилки на полу, настоящее газовое освещение, - с гордостью демонстрировал он. - Только напитки не подлинные... Ну, как тебе здесь нравится?

- Восхитительно! - вздохнул доктор Шаффер. - Вот это были дни... Но ты что-то говорил о способе бегства... я все еще ничего не понимаю.

Джо подошел к бару.

- Ты уж извини меня за некоторую склонность к театральности, - сказал он, и повернувшись к огромному зеркалу, расположенному за стойкой, воскликнул:

- Сезам, откройся!

И тут же вся стена вместе с зеркалом и стойкой бара отъехала в сторону, открыв доступ в маленькую физическую лабораторию, забитую сложной аппаратурой.

Доктор Шаффер глядел на все это, открыв от изумления рот.