Сергей Кузнецов - Гроб хрустальный

-- Мы как будто жили в Интернете, -- писал тем временем Глеб, -- наши прозвища были как никнэймы и потому мне теперь кажется, что Интернет -- это и есть царство мертвых. Чак уже появился, еще немного -- и появится Миша Емельянов, или выяснится, что Витю Абрамова еще в Москве убили. Я понял. В Интернете никто не знает, собака ты или умер.

Горский рассмеялся. Переводится ли этот каламбур обратно на английский? Nobody knows you are a dog or a dead? Что-то вроде. Он отправил Глебу еще один смайлик и написал:

-- У вас слишком много метафор для загробного мира.

Да, подумал он, для всех нас в свое время Америка была как загробный мир. Оттуда не возвращались. Теперь загробный мир -- это Интернет... А Горский еще помнил, как несколько лет назад вся Москва была уверена, что можно умереть понарошку, если жахнутся калипсолом. Боюсь, когда придет время умирать, подумал Горский, мы и не поймем, что происходит. Слишком часто заигрываем с мыслью о смерти и загробном существовании.

Горскому это было неприятно. Какой-то противный привкус в истории с виртуальным Чаком, с человеком, который спустя дюжину лет явился к одноклассникам, напоминая им о старых грехах, всеми уже позабытых.

-- Так почему ты так уверен, что het и этот виртуальный Чак -- одно лицо? -- спросил Горский

-- Я думаю, het специально рассказал мне историю Чака и Маринки, чтобы меня подразнить. И зашифровал свое имя во фразе ВСЕХ НАС НЕТ.

Странное дело эти имена, подумал Горский. Почему никто не задумывается, как много имя говорит о том, кто его выбрал. У Горского был знакомый, которые называл себя "долбоебом", был другой, называвший себя "эмигрантом", была девушка, которая звалась "марамойкой", и еще одна -- "мурена". Почему, например, Снежана назвала себя Snowball? Потому что и там, и там -- снег? Но ведь был и другой выбор, она могла стать Снежной Королевой или, напротив, Жанной. Что-то, значит, нравилось ей в сказке про девочку, бежавшую от злой мачехи к семи гномам.

Горский снова посмотрел на экран. Глеб продолжал:

-- Виртуальный Чак явно знаком с жизнью Хрустального -- посмотри, как он рассуждает про кибернезависимость и прочие дела.

-- Только ленивый сейчас не рассуждает про кибернезависимость, --ответил Горский. - Доступа в Интернет хватит, чтоб стать докой примерно за двое суток.

-- Ну, и кроме того, -- бритва Оккама, -- не сдавался Глеб.

Может и так, подумал Горский, а может, разум снова играет с нами свои шутки. Не всегда верное решение -- отсекать лишние сущности, как советовал Оккам. Горский вспомнил историю семи лепестков и семи королей и улыбнулся. Так или иначе, подумал он, этот псевдо-Чак действительно неприятный тип.

-- В бритве Оккама я не особо уверен, -- ответил он Глебу. -- Но я помогу тебе поймать твоего Чака. Не люблю, когда шутят с покойниками.

-- Здорово! -- ответил Глеб. -- Ты можешь, например, повидаться с Вольфсоном или с этим Сергеем Романовым, SupeR'ом. Они живут где-то в ваших краях.

-- Я бы предпочел избегать личных встреч, -- напечатал Горский. --Пусть мое участие будет чисто виртуальным.

Полено догорало, и в комнате почти совсем стемнело. Дверь на улицу была открыта, сквозь проволочную сетку приятно тянуло вечерней прохладой. С заднего двора доносился приглушенный шум -- то ли белки, то ли еноты.

-- Знаешь, -- написал Горский, -- я подумал, теперь вся ваша школьная история кажется дурацкой. Как можно было себя убить из-за такого?

-- Тогда все было иначе, -- ответил Глеб.

Я знаю, подумал Горский, но кто поручится, что через десять лет все наши сегодняшние дела не покажутся мышиной возней?

Дома Глеб достал листок, где недавно рисовал обитателей Хрустального. Сбоку пририсовал одноклассников, живых и мертвых. Получилось две сети, до сегодняшнего дня не связанных. Сейчас появилось звено, соединившее Хрустальный и класс: странная связь Марины, Чака и het'a. Скорее всего, подумал Глеб, этот het -- ее любовник или просто конфидент, которому она рассказала про Чака. Конфигурация прояснилась, но вопросов все равно оставалось слишком много.

Глеб записал их на втором листке:

Кто убил Снежану? И зачем? Как смерть Снежаны связана с Чаком и моим классом?

Кто подставил Абрамова? Как связана с этим Марина Ц.? Где сейчас Марина?

Кто такой het? Связан ли он с моим классом -- и как?

Подумав, Глеб добавил еще одну строку:

Почему был арестован Вольфсон? Что он делал? Почему Абрамов считает себя виновным в смерти Чака?

Отдельно Глеб выписал два предположения, которые принял, чтобы облегчить себе решение задачи. Конечно, они могли оказаться ложными -- как предположение о связи Марусиной и смерти Снежаны. Глеб надеялся, что будущее покажет: