Владислав Михайлов - Потаенные ландшафты разума

- Что ты лю­бишь на де­серт? - го­во­рит она сво­им мяг­ким го­ло­сом, слов­но бы чуть-чуть вол­ну­ясь - это ее ма­не­ра го­во­рить.

- Ба­на­ны.

- Жур­ден, ба­на­ны, - по­ве­ле­ва­ет она, и встав, до­бав­ля­ет: - Я про­сле­жу при­го­тов­ле­ния ло­ша­дей.

- Hо...

- Хо­ро­шо, хо­ро­шо, мой ми­лый. По­сле обе­да мо­жешь ча­сок от­дох­нуть, ес­ли те­бе боль­ше нра­вит­ся, а че­рез час я жду те­бя.

Про­гул­ка, да еще вер­хом!.. нет, толь­ко там, в ти­ши ка­би­не­та мож­но прий­ти в се­бя. Вос­хи­ти­тель­ный обед, прав­да, с не­при­выч­ки не­сколь­ко тя­же­ло­ва­тый... впро­чем, в этом не­ко­го ви­нить, кро­ме са­мо­го се­бя, но все бы­ло так вкус­но...

Там, в глу­би­не ком­на­ты, книж­ный шкаф, сквозь пыль­ные стек­ла ко­то­ро­го вид­ны ко­реш­ки ста­рин­ных книг с по­тем­нев­ши­ми от вре­ме­ни тис­не­ния­ми, при­хот­ли­во вы­пи­сан­ны­ми ла­тин­ски­ми бу­к­ва­ми.

Hо пла­ну мо­ему не да­но бы­ло осу­ще­ст­вить­ся сра­зу. Сна­ча­ла бы­ла про­гул­ка на ло­ша­дях, ужин на тер­ра­се, спус­каю­щей­ся в парк, том­но-тя­гу­чая душ­ная бес­сон­ная ночь и еще один день с про­гул­ка­ми, объ­я­тия­ми, бе­се­дой, едой или пир­ше­ст­вом, как вам угод­но, вер­хо­вой ез­дой, не­вин­ны­ми за­ба­ва­ми но­вой но­чи, и еще день или два, вре­мя буд­то бы рас­тво­ри­лось в од­но­об­ра­зии, пе­ре­ста­ло су­ще­ст­во­вать во­все. Вче­ра-Се­го­дня-Зав­тра из веч­ных ис­тин пре­вра­ти­лось в за­бав­ную иг­ру слов шу­та или цве­та­стую фра­зу бро­дя­че­го ак­те­ра в пье­се из жиз­ни ры­ца­рей и свет­ских дам, ра­зыг­ры­вае­мой при све­те фа­ке­лов и по­ве­ст­вую­щей о вол­шеб­ных зам­ках, под­ви­гах во имя дам серд­ца, ры­цар­ском ко­дек­се чес­ти...

Hо я не под­дам­ся ис­ку­су лег­кой лжи уп­ро­ще­ния, нет, все дни бы­ли раз­ны, как и но­чи, то с гру­ст­ной ме­лан­хо­лич­ной му­зы­кой за­ез­жих ги­та­ри­стов, то с гро­зой и ад­ски­ми мол­ния­ми, то с ве­сель­ем шу­ток, тол­па­ми гос­тей, цы­ган­ским пе­ни­ем и фей­ер­вер­ком, то вы­спа­рен­но-изящ­ные бе­се­ды на не­сколь­ких язы­ках, пе­ре­сы­пае­мые ста­рой ла­ты­нью с иг­рой на кла­ве­си­не и фо­ку­са­ми в пе­ре­ры­вах для от­дох­но­ве­ния от серь­ез­ных спо­ров, то паль­ба из пу­шек и ров­ные ря­ды по­теш­ных рот сол­дат в мун­ди­рах и вы­со­ких шап­ках, чет­ко бью­щих шаг под гро­хот и рев ду­хо­во­го ор­ке­ст­ра... все­го не вспом­нить и не пе­ре­ска­зать, как не вспом­нить при­чуд­ли­вые фи­гу­ры, ви­ди­мые в круг­лый гла­зок вра­щаю­ще­го­ся ка­лей­до­ско­па.

И вот те­перь я сно­ва в этой за­ле... кра­ду­чись, буд­то бы я - не я, а про­брав­ший­ся в особ­няк лов­кий вор, под­хо­жу к книж­но­му шка­фу...

Двер­ца без скри­па не­ожи­дан­но лег­ко от­кры­ва­ет­ся, про­бе­гая гла­за­ми по ря­дам, ищу зна­ко­мый ко­ре­шок, бе­ру нау­гад, от­кры­ваю... точ­но, она. Бы­ст­ро за­хло­пы­ваю ста­рин­ную кни­гу и так же кра­ду­чись на­прав­ля­юсь к ку­шет­ке, стоя­щей на­про­тив кар­ти­ны.

Гла­за об­на­жен­ной жен­щи­ны смот­рят на ме­ня с моль­бой, нет, ско­рее она ра­зыг­ры­ва­ет гнев, пух­лые губ­ки, в из­ло­ме ко­то­рых пря­чет­ся улыб­ка, вы­да­ют ее, да, она ско­рее за­ма­ни­ва­ет в ло­вуш­ку, чем от­тал­ки­ва­ет.

- Негодный, я так дав­но жду... По­ди, по­ди сю­да... ну, ско­рее...

Пах­нет ла­ван­дой, ро­зой и чуть-чуть ее на­гим те­лом.

- Ты еще не раз­дел­ся... с кни­гой. Брось ее.

Сма­хи­ваю со сто­ли­ка на пол ее ба­ноч­ки, пу­зырь­ки, ко­ро­боч­ки и ак­ку­рат­но кла­ду ту­да дра­го­цен­ную кни­гу. Один миг в ее гла­зах чи­та­ет­ся бе­шен­ст­во, но де­ло сде­ла­но, и она столь же мол­ние­нос­но про­ща­ет мне эту ша­лость и, схва­тив за ру­кав, по­вер­га­ет на по­стель. Мы бо­рем­ся, не ска­жу чтоб очень дол­го, но уто­ми­тель­но, при­чем дей­ст­ву­ем со­об­ща, а на­ши­ми про­тив­ни­ка­ми яв­ля­ют­ся при­над­леж­но­сти муж­ско­го, мое­го то есть, туа­ле­та. Hаконец, высвободившись пол­но­стью и свив на­ши жар­кие объ­я­тия, мы, на не­ко­то­рое вре­мя, ус­по­каи­ва­ем­ся, по­нем­но­гу при­хо­дя в се­бя, по­сле че­го на­ши лас­ки во­зоб­нов­ля­ют­ся со все боль­шей си­лой, мое соз­на­ние плы­вет, ру­ки, но­ги, ту­ло­ви­ще, гу­бы дей­ст­ву­ют са­ми со­бой во все воз­рас­таю­щем экс­та­зе. В ка­кой-то миг вдруг ока­зы­ва­ет­ся, что мир пе­ре­вер­нул­ся...

...ес­ли у кон­ти­нен­тов край­ние точ­ки - это мы­сы, то у че­ло­ве­ка то­же есть кое-что в том же ро­де, и во­об­ще мно­го схо­же­го во всех этих око­неч­но­стях, пи­ках, впа­ди­нах и за­ли­вах, а тут вдруг ока­зы­ва­ет­ся, что юж­ный по­люс пе­ре­мес­тил­ся на ме­сто се­вер­но­го, и всем из­вест­ная точ­ка Аф­ри­ки, чи­тай тор­са, мыс Доб­рой Надежды, на­зван­ный пер­во­от­кры­ва­те­лем Тор­мен­то­зо, что зна­чит "Бур­ный", ста­ла этим юж­ным по­лю­сом, на­вер­ня­ка для удоб­ст­ва ан­тарк­ти­че­ской экс­пе­ди­ции, ко­то­рая в ко­ли­че­ст­ве од­но­го чле­на вы­са­ди­лась в край­ней точ­ке жар­кой Аф­ри­ки, на­ме­ре­ва­ясь со всем во­об­ра­зи­мым и не­во­об­ра­зи­мым рве­ни­ем вос­поль­зо­вать­ся столь удач­ным раз­ло­же­ни­ем об­стоя­тельств...