Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник)

Первые неудачи не смутили меня. Времени было — аж до самой смерти, а объём материала для проб — неограничен. Условия позволяли не только размягчать лёд, но и тянуть и изгибать его.

— Вы шутите! — заволновался Алекс. — Тянуть лёд?!

— Всего лишь физика, Александр. Вакуум, абсолютный ноль, невесомость и фокусы кристаллической решётки самого удивительного вещества в мире. Конечно, здесь, на орбите Дома, солнечная постоянная была в несколько раз меньше, чем на Земле. Но в размерах линзы я ограничен не был, и это обстоятельство подстёгивало энтузиазм. Я сразу решился на пятнадцатиметрового оптического гиганта. Опустив два года, скажу только, что пришло время и я начал заливку контейнеров… Алекс, прошу прощения, завтра у нас будет ещё утро, приходим после обеда…

— Да, конечно, — ответил Алекс, взглянув на часы. — До завтра…

На следующее утро ничто им не помешало продолжить беседу сразу после завтрака.

— … Когда заливка контейнеров подходила к концу, я рассчитал, какую работу совершила при плавке моя линза, и призадумался. Выходило, что её мощность была достаточной, чтобы столкнуть Дом с орбиты. Для начала его можно было вывести из пояса астероидов поближе к Солнцу, и таким образом исключить возможное попадание солнечной панели в тень. Но зачем было на этом останавливаться? Ведь это был способ вернуться на Землю! Генератор был забыт.

Новая идея захватывала дух и бродила в крови остатками адреналина. Почему нет? Вектор движения астероида у меня по-прежнему перед глазами. Всё, что требуется, это научиться изо всех сил бросать какую-то массу в направлении этого вектора. Хорошенько уперевшись в астероид, разумеется.

Ни лёд, ни вода, в качестве активной массы, конечно, не годились. А вот пар — подходил для этого идеально. В качестве котла я решил использовать весь корпус жилого модуля целиком, ведь он уже составлял неразделимое целое с астероидом. Разумеется, модуль не был рассчитан на такой перепад давлений, но я надеялся на плотное прилегание льда к его стенкам.

Я перебрался жить в оранжерею, ликвидировал воздухопровод, а к самому куполу приварил под разными углами несколько затворов с большими выходными отверстиями. Затворов было пять: один — центральный — был установлен на самой вершине купола и смотрел в зенит. Он должен был играть роль маршевой дюзы. Четыре вспомогательных затвора были расположены у основания в вершинах квадрата, вписанного в окружность купола. Эта четвёрка была нацелена на горизонт. С помощью этих затворов я собирался бороться с вращением и неминуемой прецессией астероида во время его движения.

Работу котла я предполагал сделать циклической, — загружать модуль льдом и герметизировать его шлюзом. Затем, разрушив термоизоляцию на небольшом участке купола, направить через линзу солнечные лучи на этот участок. Таким образом, лёд в модуле спустя какое-то время превратится в пар. Когда давление достигнет критического значения, открыть центральный затвор — пар под давлением покинет модуль, и притормозит, тем самым, астероид. Уменьшение скорости приведёт к переходу на новую, более близкую к Солнцу орбиту в полном соответствии с законами Кеплера. Вроде бы просто.

Но были и сомнения. Я — пилот. Космическая навигация при помощи будильника и без компьютера меня… как бы это сказать… огорчала. Зато в топливе я ограничен не был.

Первую серию залпов из своей паровой пушки я сделал через шесть месяцев. Прежде всего, конечно, я развернул планетоид так, чтобы купол котла оказался на вершине вектора движения астероида. Солнце сместилось к горизонту, и это позволило мне жёстко закрепить линзу, которая теперь фокусировала лучи на свободный от термоизоляции бок купола у его средней части.

При этом, к сожалению, треть моей оранжереи оказалась на ночной стороне. Зато теперь торможение осуществлялось простым открыванием вентиля центрального затвора.

Время шло. Мои будни были заполнены порезкой и буксировкой льда, работой с котлом и линзой. По моим представлениям следовало выйти на стационарную орбиту между Марсом и Землёй, ориентируясь по угловым размерам Солнца. Небесное тело голубого цвета с серебристой точкой-спутником, которое рано или поздно меня догонит, и будет Землёй — вот и вся навигация.

Через семь лет угловой размер Солнца составил примерно четыре пятых видимого с Земли. Я прекратил торможение и стал ждать. Полгода спустя на моём небе ярко засверкала голубая звезда. Я начал было корректировать своё движение, но задача упростилась. Залп паровой пушки, как ты можешь себе представить, оставляет впечатляющий шлейф сверкающей ледяной пыли, которая была замечена с Земли. Через три месяца за мной прилетел челнок. Потом я полгода пролежал в госпитале, а моя ледышка в это время, несколько раз чиркнув по атмосфере Земли, выпала тёплым дождиком в Атлантике. Остатки моего корабля упали в океан…