Владислав Покровский - Курьер. Книга вторая

— Это мечта многих, мой Мастер!

— Тогда… сделай так, чтобы я там оказалась. И как можно скорее. И тогда ты обретёшь рай в этом грязном, суетном, бренном мире.

— Да, мой Мастер! Я сделаю это!

— Сверхпроводник… — слышно тихое бормотание. — Мне нужно твоё тело, Послушник. Отдай себя в объятия вечности при жизни и после смерти ты обретёшь рай. Глупец…

Издалека слышен громкий треск и дикий крик.

— Мастер, всё готово!

— Прекрасно… Я убью тебя, тварь! Этими руками вырву из твоей груди сердце и на твоих глазах предам его ритуалу торжества плоти. А твою бабу я оставлю без головы, чтобы в дальнейшем пить из её черепа кровь побеждённых мною еретиков… Я убью тебя!

Страшная боль пронизывала меня всего, заставляла дрожать, колола мириадами иголок, не давала погрузиться в беспамятство, я как-то заторможенно смотрел на стремительно удаляющуюся ограду галереи и о чём-то думал… О чём? А пёс его знает… Мысли все были какие-то совсем уж разнокалиберные.

"Активирую темпоральное смещение на три секунды, — прозвучал тихий голос "Малахита", я с трудом различал его сквозь затуманенный болью разум. — Блокирую нервные каналы. Принимаю контроль на себя".

Ноги мои сами изогнулись, я завис в воздухе, понемногу опускаясь, мышцы тела напряглись, выпрямляя его, я помахал одной рукой, удерживая вертикальное положение, вторая почему-то совсем не слушалась, мягко коснулся пола и в тот же миг "Малахит" убрал смещение. Перегрузка навалилась на меня неожиданно, я крякнул, пружиня ногами, коснулся пола коленями и попытался отдышаться. В глаза так и лез пот, я машинально потянулся его смахнуть, сначала не понял, а потом посмотрел одним глазом и завыл. От боли, от ужаса и от безнадёжности… Кисть правой руки была срезана начисто, только концы косточек и торчали из культи.

Рядом со мной кто-то мягко приземлился, я услышал быстрые шаги, меня схватили за шиворот и с невероятной силой швырнули на несколько метров. Я пролетел по воздуху, упал, больно ударившись, перекатился и, застонав, попытался привстать, опираясь на левую руку и подтягивая колени.

Шаги приблизились, жестокий пинок швырнул меня на спину, я опрокинулся и чуть с ума не сошёл от боли, которая прорвалась даже через блокады "Малахита".

— Такой жалкий… Такой слабый… — прохрипело вдруг надо мной, я с трудом разлепил глаза и сквозь колышущуюся пелену увидел мерцающий призрачный силуэт. — Тошно смотреть… Вставай, тварь! Столько усилий было на тебя потрачено. Столько кредитов вложено! Будь тем, кем ты есть! Будь истинным воином! Нет никакой чести в убийстве жалкого противника, а ты сейчас очень жалок. Впрочем, ты никогда и не был силён. Вот Ольга была сильна. Очень. И мне было невероятно приятно убить её. Вот этим самым ножом…

"Убить… Ольгу… Сильна… Ольга… Ольга?.. Ольга?! СВОЛОЧЬ!!!".

Я закричал, сатанея и взрываясь от бешенства, схватился левой рукой за полупрозрачную полоску металла, протянувшуюся ко мне, рванулся вверх, не обращая внимая на режущую пальцы кромку, на разрывающую меня на части боль, ударил левой рукой ошарашенного таким взрывом ярости невидимку и отшвырнул его от себя прочь. А потом… Потом мне безумно захотелось убить его! И дремлющий во мне Поток выплеснулся наружу.

Сверкнула ярчайшая радужная вспышка, я почти ослеп, однако видел перед собой тёмное пятно и молотил по этому пятну изо всех сил, уворачиваясь от его редких ударов, бил, не жалея себя, потом почуял, что настал миг для последнего удара, и в него я вложил всю свою ненависть и ярость к этой твари, посмевшей отнять жизнь… не у меня — Триединый со мной! — а у Неё! У Неё…

Вспышка сверкнула опять, я, обессилев, согнулся, упираясь левой рукой в колено, не удержался и сел, с трудом поднял голову и посмотрел на врага, тот как раз поднимался, шатаясь и слепо водя руками по сторонам. Воздух вокруг него заискрился, когда он попытался сделать несколько шагов, невидимое доселе начало проявляться, кусками, фрагментами, я вяло наблюдал за этим, понимая, что на вторую такую вспышку ярости меня уже не хватит.

— Ты уничтожил мою броню, — прохрипел враг, шатаясь и водя руками перед собой. — За это тебя надо наказать. Только для начала придётся её снять… Это уже хлам.

"Есть предложение, — встрял "Малахит", — прыгай в темпоральный вихрь, пока есть шанс. Я восстановлю твою кисть, мне только нужно время…".

Я скосил глаза в ту сторону, слыша, как поёт Поток, практически видя очертания его незримого вихря, чувствуя его колебания, его дрожь, его силу… Прикинув расстояние, я подобрал под себя ноги и с трудом оттолкнулся, едва не ткнувшись носом в пол — вспышка ярости высосала из меня последние силы и теперь их хватало разве что на скупые вздохи. Но… Я зарычал, пересиливая себя, оттолкнулся ещё, пополз упрямо вперёд, бережно прижимая к груди культю и надеясь на чудо, на то, что мои ангелы-хранители не разгильдяйствуют и не ушли в крестовый поход на мусульманский рай за бабами, а бдят, по предопределению судьбы и рока заботясь о сохранности моей тушки. Ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой он трудный самый… Эту фразу я повторял про себя как заклинание, пока полз, срывая ноги и обдирая в кровь пальцы, к темпоральному вихрю и с тревогой слыша, как за моей спиной с тихим шуршанием и шорохом что-то лёгкое и невесомое падает на пол. Ещё немного… Ещё чуть-чуть… Вот он! Я почти дополз до него, почти коснулся его кончиками пальцев, почти вобрал в себя его мощь, почти успел раствориться в нём, а там я уже как рыба в воде, отдохну внутри Потока, отрастёт у меня новая кисть, заживут раны, а потом я, отъевшийся и отдохнувший, вернусь сюда, где пройдёт всего пара секунд, с легионами послушных мне Хранителей и наведу здесь порядок. Жертвы сегодняшнего дня и всех предыдущих будут не напрасны: кварковые батареи никогда не попадут в прошлое Земли, а сама секта перестанет существовать. Не как в тот первый раз, а навсегда!