Александр Студитский - Разум Вселенной

Юрий с трудом оторвался от газеты. День предстоял трудный. На десять часов было назначено заседание Комитета по космической медицине с докладом Панфилова об иммунобиологическом методе лечения лейкемии. Необходимо было подготовить все материалы, относящиеся к разработке и испытаниям метода, подумать о возможных вопросах и подготовить на них ответы. Словом, размышлять о прочитанном в газете не оставалось времени.

Но возбужденное ошеломляющим известием воображение беспрестанно уносило Юрия куда-то на трассы межпланетных связей, о которых он только что прочитал, и перед ним мелькали видения звездного неба, фигура Лебедя, раскинувшего крылья на ослепительной полосе Млечного Пути, крохотная точка шестьдесят первой под его правым крылом, земной космический снаряд, режущий межзвездное пространство подобно лучу света на невообразимых скоростях... Нет, сидеть на месте было трудно. И даже предстоящий доклад Панфилова и его обсуждение в Институте космической медицины перестали волновать Юрия, хотя всю ночь он провел в тревожном ожидании этого события.

По-видимому, в том же настроении находился и Панфилов.

— Читали? — спросил он, стремительно входя в лабораторию.

— Читал, — ответил Юрий. — Не могу прийти в себя, Павел Александрович. Невозможно поверить. И между тем это факт.

— В том-то и дело. Невозможно поверить, а факт. И знаете ли вы, что это означает? Человечество поднимается на новую ступень познания и управления материей. А мы еще во власти представлений и понятий, сложившихся на предшествующей ступени.

Панфилов был в прекрасном настроении, которое передавалось и Юрию.

— Вы, молодые, очевидно, доживете до получения ответа с планеты Ао и даже, может быть, увидите живых аоитов, — сказал он, мечтательно улыбаясь. — Тридцать лет туда, тридцать обратно — это же сущие пустяки при теперешних темпах жизни. Вы и не заметите, как промелькнут эти шестьдесят лет. А вот мне... — Он на мгновение замолчал, точно что-то прикидывая в уме, и закончил с комическим сожалением: — Нет, сто десять я не проживу... При всем желании. А какое это будет чудесное время, друзья! У нас принято говорить, что наше время, время смены общественных отношений, время перехода от классового к бесклассовому обществу — это самое прекрасное время, ради которого только и стоило родиться. Это абсолютно неправильное и вредное суждение. Если бы смысл жизни действительно заключался только в борьбе за прекрасное будущее, а реальная перспектива его достижения была бы чем-то второстепенным, то грош цена была бы этой борьбе. Вся беда в том, что мы не даем себе труда по-настоящему и на почве научного предвидения подумать об этом будущем, представить его себе в виде реальной картины жизни. И когда черты будущего возникают в нас самих и вокруг нас, мы приходим в смятение, не можем подняться до их правильного восприятия. Да что говорить. Вот это будущее — власть мыслящего духа над межзвездным пространством. И мы вступаем в эру этой власти. А вы говорите, невозможно поверить. Нет, голубчик, возможно и должно верить. Через каких-нибудь шестьдесят лет вы будете приветствовать первых посланцев из космоса на нашей планете.

Юрий подумал об этих шестидесяти годах, за которые вести с Земли достигнут планеты Ао и Земля успеет получить ответ, и увидел себя в образе восьмидесятилетнего старца. Нет, в такой ситуации это событие казалось совершенно неинтересным.

— А может быть, вы еще сами полетите в космос, Павел Александрович, — шутливо заметил Юрий. — Тридцать-то лет вы проживете.

— Нет, пожалуй, для меня это уже исключено, — в том же тоне ответил Панфилов. — На освоение межзвездных трасс для полетов космических кораблей потребуется много времени. Значительно больше, чем для овладения околосолнечным пространством.

— Из-за расстояния?

— Конечно. Как-никак солнечная система — наш родной дом. И после первого исторического полета в космос нашего первого космонавта дверь в этот дом открылась. Практически Луна уже в наших руках. Мы начинаем штурм космических трасс к Венере и Марсу. Я глубоко уверен, что вы, а может быть, вместе с вами и я доживем до первых полетов человека на планеты солнечной системы. Вы только представьте себе, о каких расстояниях идет при таких полетах речь. О пяти-шести десятках миллионов километров для полетов на Марс и Венеру и малые планеты и о шести-двенадцати сотнях миллионов километров — для полетов на Сатурн и Юпитер. А что такое сотня миллионов километров?