Тимур Литовченко - Еврейская рубашка

Не помня себя от радости и боясь, как бы она не передумала, я бросился бегом на Красноармейскую (мы с бабушкой жили на той улице). В тот вечер у нас царил настоящий праздник: я же получил целое богатство! Но я так торопился, что даже не поинтересовался у еврейки, откуда у неё эта замечательная рубашка, какой мальчик носил её до меня и что с ним стало.

- И вы не сходили в тот дом ещё раз? - спросил длинношеий.

- Во-во, эти жи... евреи то есть только и ждали, чтоб ты к ним вернулся! - криво ухмыльнулся стоявший рядом мужчина. А тот, который с крестом, поддакнул:

- Они в свою мацу кровь христианских младенцев подмешивают, это всем известно. Вот и заманивали...

- Не говорите ерунды, - поморщился старичок. - Какой из меня христианский младенец был?! В те-то годы, когда кругом воинствующий атеизм, комсомол да партия! Да ещё в Дагестане... А не пришёл я потому, что мне нужно было с утра до вечера хворостом заниматься. Но подаренную еврейкой рубашку я носил с тех пор не снимая аж до сорок седьмого года. Уж и вырос я из неё, уже и изорвалась ткань - только всё равно таскал на теле вместо поддёвки. Это уже в сорок восьмом, как меня колхоз одел с головы до ног тогда только снял. И знаете, рубашка взяла да вдруг словно исчезла! Куда задевалась - кто его знает. Так жалко мне потом было, что ни клочка от неё не сохранил.

- А чего тут жалеть! Вы что, носовые платки из неё собирались делать? спросила округлая тётка.

- Да не рубашка это была, а настоящее чудо! - старик вздохнул. - Верите ли, не маралась она совершенно. В жару в ней было прохладно, в самый лютый мороз - тепло. Вот словно грело что-то душу, честное слово...

- Это колдовство ихнее такое, - авторитетно заметил мужчина с крестом, но ему возразили:

- Нет, просто такое свойство у натурального шёлка: в жару холодит, в холод согревает.

- Рубашка не только грела, - продолжал старичок, не обращая внимания на дискуссию по поводу свойств шёлка. - Через некоторое время немцы бомбить нас начали, тогда бабушка искупала меня, накормила, в последний раз поцеловала и отдала в какой-то детдом, который собирались эвакуировать. С тех пор до конца войны я по разным приёмникам да детдомам шатался. И конечно же жутко завшивел. Вши у меня везде были: и в голове, и в трусах. Но верите или нет на той самой рубашке я ни одну никогда не видел!

- Это их птички ночью склёвывали, потому как на белом виднее, - сострил кто-то, однако повисшее в вагоне молчание показало, насколько шутка неуместна.

- Говорю же, вещь заколдованная, - прошептал мужчина с крестом и осенил себя знамением.

- Но вы говорили про то, что евреи вам жизнь спасли, - робко напомнила совсем юная девушка.

- Спасли. Вот через ту самую рубашку и спасли, - подтвердил старичок. Дело было уже в январе сорок четвёртого в Карачаево-Черкессии. Однажды глубокой ночью в наш детдом, где мы спали, ворвались бандиты, то ли черкесы, то ли карачаевцы - уж и не знаю...

- Бандиты! - возмутился "крестоносец". - Герои они, а не бандиты! Борцы за независимость Родины, как и палестинцы из "Фатха", которых твои обожаемые еврейки ненавидят лютой ненавистью. А ты, папаша, заладил: "Злой чечен ползёт на берег... Точит свой кинжал..." Эх ты! Ты такой же точно великорусский шовинист, как и Миша Лермонтов.

Провозгласив безапелляционный приговор, мужчина с крестом принялся пробираться к выходу: электричка подъезжала к очередной остановке. Вагон недовольно загудел: видно, остальные пассажиры не разделяли точку зрения "крестоносца".

- Везде своих подонков предостаточно, - заметила одна из женщин.

- По крайней мере, те были самыми настоящими бандитами, это уж точно, сказал старик. - Они схватили человек семь или восемь детей, в том числе меня, выволокли на улицу и отвели в полуразрушенную мечеть, стоявшую неподалёку. И там нас расстреляли.

- Как это - расстреляли?! - ужаснулся весь вагон.

- А вот так: поставили к стенке и открыли огонь! Я потерял сознание после первого же выстрела, упал. А когда очнулся, кругом стояла темень, и бандитов не было. Вытянул руку - и наткнулся прямо на лицо лежавшего рядом. Был январь, и тело уже успело остыть, но моя ладонь сразу измазалась чем-то липким...

Кто-то взвизгнул, а длинношеий спросил:

- Это правда? Вы ничего не выдумали?

- Такими вещами не шутят, - старик был серьёзен, как на исповеди.

- А за что вас... стреляли? - робко спросила округлая тётка.

- Это у тех бандитов следовало бы спросить. Наверное, они как патриоты и борцы за Родину занимались очисткой территории от чуждого элемента в нашем лице.