Аристарх Ромашин - Мелодия души

– Ты бы дал мне умереть?

Я удивлённо подумал: «Откуда он знает?»

– Сэм, все нормально?

Вместо ответа я открыл дверь.

Он вошёл с улыбкой на лице и воскликнул:

– Я так и знал! Ты бы не дал мне умереть, – и обнял меня.

– Откуда…

– Ты в пьяном угаре выболтнул нашему общему знакомому бармену, – ответил друг. – Он мне позвонил и все рассказал.

– Хм… – проворчал я, вспоминая, когда я в последний раз был в баре.

И, словно поняв ход моих мыслей, Ричард сказал:

– Меня не было в городе, иначе бы я тебе давно вставил мозги на место.

Улыбку друга сменило осуждающее выражение.

– До чего же ты себя довел, дружище, – сказал он, закрывая дверь. – Обросший. Вонючий. Когда ты в последний раз принимал душ?

– Отстань, – потребовал я, на качающихся ногах добравшись до кресла и плюхнувшись в него.

Я не мог понять, то ли это моя голова кружилась, то ли комната решила покувыркаться, нарушив все законы физики.

– Так, – сказал он, глядя на меня, будто я непослушный ребенок, а он строгая няня. – Тебя надо привести в порядок. Но сначала…

Не договорив, он прошел на кухню, и я услышал булькающие звуки. Понимая, что он делает, я вскочил, но комната ещё сильней завертелась, и я, сделав всего два шага, упал.

– …Избавимся от этой дряни, – закончил он свою фразу.

– Ну зачем ты так, – стонал я, лёжа на полу, – это была моя единственная отдушина.

– Ничего подобного! – воскликнул Ричард. – Не ты первый – не ты последний. Мы тебя отвоюем у старухи с косой!

– Мне поможет только чудо, – говорил я заплетающимся языком. – А так как чудес не бывает, значит, ничего меня не спасет.

– Ещё как бывает, – убеждал Ричард. – Ты не там ищешь чуда. Вставай.

Мы с Ричардом в юности ходили на бокс. Во время спарринга он всегда побеждал меня. Я устал получать тумаков и бросил это дело, а он не бросил. И сейчас ему без труда удалось поднять меня, хоть я был не из легких.

Он потащил меня в ванную комнату. Помог усесться в ванной и включил воду.

– Я же в одежде, – попытался я протестовать, но холодные капли, хлынувшие из душа проглотили мои слова.

– Ты воняешь, как бомж. Стыдно Сэм! Отрезвей, прими душ, побрейся и только потом выходи, – заявил Ричард и вышел.

Холодная вода помогла развеять туман в голове. Я разделся и скинул на пол мокрую одежду. Добавил горячей воды и стал мыться. Трезвая голова вернула мне эмоции, которые в пьяном виде игнорируются человеком. Мне стало стыдно. Стыдно перед собой. Стыдно перед другом.

Закончив мыться, я встал возле запотевшего зеркала, провел по нему мокрой рукой и посмотрел на себя. Длинная рыжая борода. Потерявшие надежду серые глаза.

«Неужели это я?» – пронеслась мысль в голове.

Я никогда не носил бороду. И сейчас было ощущение, что на меня с той стороны смотрит незнакомый потерянный мужчина, который как никогда нуждался в поддержке.

«Спасибо тебе, Ричард», – мысленно поблагодарил я друга и принялся бриться.

Закончив, я наконец-то узнал себя. Правда, глаза остались все такими же грустными. Накинув на себя халат, я вышел.

Ричард сидел в гостиной и листал журнал «Playboy».

– Вот это другое дело, – отложил он журнал. – Теперь выбери самую красивую одежду из своего гардероба, и мы поедем.

– Куда? – спросил я, удивляясь.

– Туда, где происходят чудеса.

Его ответ не дал мне ясное представление о цели поездки, но спорить я не стал.

Я бы не сказал, что гардероб у меня большой, но было из чего выбирать. Так как на улице царствовала весна, я выбрал джинсы, белую рубашку и пиджак.

– Ну ты прям жених, – поаплодировал Ричард. – Лучше б женился, а не голых баб в журнале рассматривал.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Кто бы говорил, бабник!

– У меня хотя бы есть женщины, пусть их и много, а у тебя вообще никого нет.

– Ну теперь никогда и не будет.

– Это мы ещё посмотрим, – сказал он настолько уверенным тоном, что на секунду и мне показалось, что со мной ещё не всё потеряно.

Оказавшись на улице Ричард остановил такси, за рулем которого был здоровенный чернокожий мужчина, и назвал ему нужную нам улицу. Тот согласился отвезти. Ричард сел рядом с водителем, мне же досталось место на заднем сидении.

Всю дорогу мы молчали, что было странно: обычно таксисты любят поговорить, отвлекая пассажиров от потока их мыслей. Но наш оказался молчуном.

Утреннее нью-йоркское солнце, проникая сквозь окно машины, теплыми лучами ласкало мое лицо, словно пыталось утешить меня. А потом я увидел живое солнышко с зелеными глазами и изящными бровями. Она стояла у обочины и голосовала.