Ослепительно сверкнула молния. На несколько секунд Сергей ослеп, а когда глаза вновь привыкли к темноте, он увидел такое, что волосы на голове встали дыбом. Объятый ужасом, Сергей хотел захлопнуть форточку, однако ударивший в неё порыв ветра не позволил сделать это. Юноша спрыгнул с подоконника и вмиг очутился на кровати. А то, что стояло за окном, сморщилось, скомкалось и мерцающим шариком устремилось в форточку вслед за ветром. Посреди комнаты мерцающий лиловым светом шарик стал разворачиваться и расти, пока не принял форму старика в рваном ватнике, ватных штанах, валенках и ушанке. Старик как старик, с растрёпанной бородой, морщинистым лицом, среднего роста. Только почему-то полупрозрачный. И вдобавок вся его фигура с ног до головы непрерывно подрагивала и мерцала, особенно когда сквозняк из форточки усиливался. Мираж?..
Между тем старик огляделся по сторонам, завидев на полке книжного шкафа крохотную иконку истово перекрестился, откашлялся и тихо проговорил:
- Ти той... не боїсь мене, дорогой. Я до тебе не той... не обiжать прийшов, нi. Я наоборот, можно сказати, по помощ обращаюся.
Голос старика был глухой, можно сказать, замогильный, но чувствовалось, что он стесняется своего появления в комнате у Сергея. Тот немного осмелел и еле выдавил из себя:
- Ничего себе не бойся, легко сказать... Вы кто?
- Я, еге? - старик неловко улыбнулся, пригладил всклокоченную бороду и приготовился ответить, но вдруг как-то странно осмотрелся, пошевелил ноздрями, словно бы принюхиваясь, задушевно спросил:
- А цигарки в тебе нема часом, га? Я ж вже... сорок лiт не курив! Вуха аж пухнуть, як од того... - старик пожевал бесцветными губами, помялся и сделал неопределённый жест рукой.
Сергей подхватил со стула пачку "Беломора" и с интересом протянул её старику, ожидая, что сейчас будет. Тот обрадовался, невыразительно пробормотал: "Еге, еге", - потянулся к пачке, но тут же отшатнулся, задрожал, заколебался и с грустью проговорил:
- Та шо ж се я, старий дурень... Я ж не можу тепер... Иi-i-i!..
От последнего звука у Сергея затряслись поджилки, он бросил папиросы на стул и вновь забился в угол кровати.
- Да не боїсь ти, дорогой, - проговорил вконец расстроившийся старик, видя его реакцию. - Я ж кажу, шо по помощ я прийшов. До тебе. Так шо не боїсь.
- Так кто вы такой, в конце концов? - вновь спросил Сергей и украдкой ущипнул себя за руку, проверяя, не сон ли это.
Больно, значит, всё происходит наяву.
- Я, чи шо? Та Решетняк. Нiколай Iванич, - охотно откликнулся старик, засветился, заколебался пуще прежнего, пригладил всклокоченную бороду и выложил престранную и прескверную историю.
Оказывается, был он родом из Безрадичей, что под Киевом, и жил там почти безвыездно аж до самой Великой Отечественной. Семья его погибла в голодную зиму тридцать третьего, а сам Николай Иванович выжил неведомо как и, по его мнению, непонятно зачем. И когда через несколько лет после голодомора случилась война, решил он наконец выбраться в Киев, чтобы в одном из храмов спросить своего святого, за что выпали на его долю такие тяжкие муки. Добрался он до Подола, нашёл там действующую церковь Николы Притиска и остался в ней на всенощное бдение. Но не повезло старику последний раз в жизни: проходивший мимо немецкий патруль сцапал богомольца и без суда и следствия немедленно повесил перед входом за нарушение комендантского часа.
- Так ты что, и есть тот самый мертвец из могилы, которую раскопали строители? - окончательно оправившись от испуга, Сергей подался вперёд.
- Та я, я, еге, - радостно закивал старик. - А на ранок мене як побачив пономар, то одразу до батюшки побiг. Прибiг та й каже, шо той... Повiсили раба Божого Нiколая, мов тую послєднюю скотiну, прости, Господи. (Старик перекрестился.) А батюшка прямо до комєнданта кинувсь та й собi каже, шо такеє дiло: раб Божий Нiколай пострадал, помер без iсповедi, а се ж не по-християнськи!
Старик ударил себя костлявой рукой в грудь. Сергей напряжённо слушал.
- Так батюшка i каже: чи не можна тепер того страдальця Нiколая хоча б у церковной оградє поховать, де святая земля то єсть, шоб було покойнiку потому Царствiє Нєбєсноє, якшо на землi вiн свiта бiлого не бачив. Ну i той... комєндант i рiшив тодi, шо супостати явно перестаралися, бо я ж нiкого не чiпав. Отодi мене й зняли i тут же ув оградi закопали, спасибi тому батюшкє, хороший був чоловiк. I лежати би менi ув могилцi аж до самого страшного суда, та хiба ж можна менi не тоє... не страдать, я тебе спрашую? Ге? - старик подслеповато заморгал. - А раз не можна, то я i знов пострадал...
Читать дальше