Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

Первым движением капитана Худа, несмотря на запрет зверолова, было выстрелить.

— Не стреляйте, капитан, — воскликнул Матиас ван Гёйтт. — Я вас заклинаю, не стреляйте!

— Но…

— Нет! Нет! Говорю вам. Этот лев попался в один из моих капканов, и он мой!

Это и правда был капкан, очень простой и вместе с тем достаточно хитроумный и надежный.

Прочную веревку фиксируют на крепкой и гибкой ветке. Ветка пригнута к земле так, чтобы конец веревки со скользящей петлей можно было вложить в расщепленный кол, прочно вбитый в землю. На кол кладут приманку таким образом, что, если зверь захочет дотронуться до нее, он должен просунуть в петлю либо голову, либо одну из своих лап. Однако, едва он так сделает, приманка, как бы легко к ней ни прикоснулись, освобождает веревку, ветка резко выпрямляется, зверь взлетает вверх, и в тот же миг тяжелый деревянный цилиндр, скользя по веревке, падает на петлю и надежно фиксирует ее, чтобы она не развязалась от прыжков и рывков подвешенного зверя.

Такого рода капканы нередко встречаются в лесах Индии, и звери попадаются в них чаще, чем можно себе это вообразить.

Чаще всего случается, что капкан хватает зверя за шею и душит его почти мгновенно, причем голова его оказывается наполовину разбитой тяжелым деревянным цилиндром. Однако лев, что бился у нас на глазах, был пойман за лапу. Он был жив, и даже очень жив, и вполне был достоин пополнить ряды постояльцев зверолова.

Матиас ван Гёйтт, весьма довольный нашей вылазкой, послал Калагани в крааль с приказом привезти оттуда клетку на колесах под присмотром возчика. Тем временем мы могли вволю насмотреться на зверя, ярость которого удвоилась от нашего присутствия.

Зверолов не сводил глаз со зверя. Он ходил вокруг дерева, стараясь, впрочем, держаться подальше от острых когтей, которыми лев молотил воздух.

Полчаса спустя подъехала клетка, влекомая двумя буйволами. В нее не без некоторых затруднений спустили льва, и мы вновь отправились по дороге в крааль.

— Я уже начинал приходить в отчаяние, — сказал нам Матиас ван Гёйтт, — львы не так часто встречаются среди лесных зверей Индии…

— Лесных? — спросил капитан Худ.

— Да, животных, которые водятся в лесах, и я себе аплодирую, потому что сумел поймать этого хищника, который сделает честь моей коллекции!

Впрочем, начиная с этого дня, Матиас ван Гёйтт уже больше не жаловался на неудачу.

Одиннадцатого августа два леопарда попались в ту первую ловушку для тигра, из которой когда-то мы вытащили самого зверолова.

Это были два чита, похожие на того, что так отчаянно атаковал Стального Гиганта на равнинах Рогильканда и которого нам так и не удалось подстрелить.

Теперь для полноты коллекции Матиасу ван Гёйтту не хватало лишь двух тигров.

Было 15 августа. Полковник Монро все еще не появлялся. Никаких известий от него. Ни малейших. Банкс беспокоился больше, чем ему хотелось бы это показать. Он расспрашивал Калагани, знавшего непальскую границу, о том, какие опасности могут подстерегать там сэра Эдуарда Монро, если он отважится вторгнуться на свободные территории. Индиец уверил его, что не осталось ни одного из сторонников Наны Сахиба на границе с Тибетом. Тем не менее он, по-видимому, сожалел, что полковник не выбрал его своим проводником. Услуги индийца очень пригодились бы полковнику в стране, где каждая тропинка была ему хорошо знакома. Но сейчас нечего было и думать о том, чтобы догнать полковника.

Тем временем капитан Худ и Фокс продолжали делать набеги в леса Тарриани. С помощью чикари крааля им удалось убить трех тигров среднего размера, не без серьезного риска. Двух из них записали на счет капитана, третьего — на счет денщика.

— Сорок восемь, — сказал капитан Худ, ему очень хотелось бы округлить счет до пятидесяти, прежде чем покинуть Гималаи.

— Тридцать девять, — сказал Фокс, ни слова не сказав об опасной пантере, павшей тоже от его пули.

Двадцатого августа предпоследний тигр из нужных Матиасу ван Гёйтту попался в один из тех рвов, которые до сих пор благодаря инстинкту или случаю они благополучно обходили стороной. Зверь, как обычно бывает в таких случаях, поранился при падении, но рана оказалась неопасной. Несколько дней отдыха — и все у него заживет. Это не помешает отправке зверей в Гамбург.

Использование таких рвов знатоки считают варварством. Любой метод хорош, когда речь идет об истреблении зверей, но только не тогда, когда их хотят взять живыми, так как чаще всего они погибают при падении, особенно во рвы глубиной в 15–20 футов, предназначенные для ловли слонов. Едва ли можно рассчитывать, что хоть один из десяти не получит смертельных переломов. Поэтому даже в Мизораме, где этот способ отлова был особенно распространен, как сказал нам зверолов, от него начинают отказываться.