Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

— Ничего нет проще, — ответил индиец. — Почти прямая линия приведет нас от железнодорожного пути на Дели к железной дороге на Бомбей, они соединяются в Аллахабаде. От станции Этавах, которую мы только что оставили, до границы Бандельканда встретится лишь одна река, которую придется преодолеть, — это Джамна, а от этой границы до гор Виндхья есть еще река — Бетва. В случае, если они обе выйдут из берегов из-за обильных дождей, плавучий поезд, я думаю, сумеет перебраться с одного берега на другой.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил инженер, — а когда мы приедем в Виндхья?

— Мы отклонимся слегка к юго-западу, чтобы выбрать удобный перевал. Там тоже не будет никаких затруднений. Я знаю проход с пологими склонами. Это перевал Сиргура, где свободно проходят лошадиные упряжки.

— Везде, где пройдут лошади, — вставил я, — наш Стальной Гигант сумеет пройти, не правда ли?

— Конечно, сумеет, — подтвердил Банкс, — но по ту сторону перевала Сиргура сильно пересеченная местность. Может, лучше пройти через горы Виндхья, взяв направление на Бхопал?

— Там много городов, — заметил Калагани, — будет трудно обойти их, сипаи были особенно активны в тех местах во время войны за независимость.

Я был немного удивлен этим словосочетанием — «война за независимость», которое дал мятежу 1857 года Калагани, но не следовало забывать, что это говорил индиец, а не англичанин. К тому же непохоже было, чтобы Калагани принимал участие в бунте, по крайней мере, он никогда не говорил ничего, что позволяло бы так думать.

— Ладно, — согласился Банкс, — мы оставим города Бхопала восточнее, и если вы уверены, что перевал Сиргура выведет нас на какую-нибудь проезжую дорогу…

— Дорога, по которой я часто ездил, сударь, огибает озеро Путуриа и в сорока милях от него выходит к железной дороге Бомбей — Аллахабад, возле Джаббалпура.

— Действительно, — подтвердил Банкс, который следил по карте за указаниями индийца, — а отсюда?

— Хорошая дорога, ведущая на юго-запад, проходит вдоль железнодорожного полотна до Бомбея.

— Так, понятно, — констатировал Банкс, — я не вижу никакого серьезного препятствия при переходе Виндхья, этот маршрут нам подходит. К услугам, которые вы нам уже оказали, прибавляется новая, мы этого не забудем.

Калагани поклонился и уже собирался отойти, но вдруг передумал и повернулся к инженеру.

— Вы хотите о чем-то спросить меня? — осведомился Банкс.

— Да, сударь, — ответил индиец. — Не могу ли я спросить, почему вы хотите избежать центральных городов Бандельканда?

Банкс взглянул на меня. Не было никакой причины скрывать от Калагани то, что касалось сэра Эдуарда Монро, и ему объяснили мотивы выбора подобного маршрута.

Калагани внимательно выслушал все, что сказал ему инженер, затем тоном, в котором сквозило удивление, произнес:

— Полковнику Монро нечего опасаться Наны Сахиба, по крайней мере в этих провинциях.

— Ни в этих, ни в других, — ответил Банкс. — Почему вы говорите «в этих провинциях»?

— Потому что если набоб и появился, как уверяли несколько месяцев тому назад, в президентстве Бомбея, то ведь поиски ни к чему не привели и очень возможно, что он вновь перешел индо-китайскую границу.

Этот ответ показывал, что Калагани не знал, что случилось в горах Сатпура и что в мае Наны Сахиб был убит солдатами королевской армии на пале Тандита.

— Я вижу, Калагани, — сказал тогда Банкс, — что известия, обошедшие всю Индию, с большим трудом доходят до гималайских лесов!

Индиец смотрел на нас пристально, не отвечая, как человек, не понимающий, в чем дело.

— Да, — продолжал Банкс, — вы, кажется, не знаете, что Нана Сахиб умер.

— Нана Сахиб умер? — воскликнул Калагани.

— Бесспорно, — ответил Банкс, — и губернатор сообщил, при каких обстоятельствах он был убит.

— Убит? — спросил Калагани, тряхнув головой. — Где же он был убит?

— На пале Тандита, в горах Сатпура.

— Когда?

— Около четырех месяцев тому назад, — ответил инженер, — двадцать пятого мая.

Взгляд Калагани в тот момент показался мне странным. Он скрестил руки на груди и ничего не сказал.

— У вас есть причина, — спросил я, — не верить в смерть Наны Сахиба?

— Никакой, — только и сказал Калагани. — Я верю тому, что вы мне сообщили, господа.

Минуту спустя, когда мы остались одни, инженер заметил не без основания:

— Все индийцы таковы! Глава восставших сипаев сделался легендарным. Никогда эти суеверные люди не поверят, что он убит, потому что не видели его повешенным.