Сьюзи Чарнас - «Если», 1998 № 01

Эрон с проклятиями торопится за ней. Не попадая ногами в захваты, он отлетает то к одной стенке, то к другой и с трудом набирает скорость. Силуэт Лори впереди все уменьшается. Достигнув командного пункта, она запирает замок изнутри.

Пока он справляется с замком, она успевает улизнуть. Эрон заглядывает к астронавигаторам и никого не находит. У компьютерщиков тоже пусто: мерцающие любимцы Алстрем оставлены без присмотра. Раньше такого не случалось. «Кентавр» начинает походить на Летучего Голландца. Нигде — ни души. На включенных дисплеях сменяются причудливые символы.

Тишину нарушает звук, доносящийся откуда-то сбоку. Боже, это в святилище Бустаменте! Не найдя прямого пути, Эрон бросается в обход, боясь потерять сознание от страха. Непонятный звук стремительно нарастает, угрожая барабанным перепонкам.

Дверь в узел связи распахнута настежь. Эрон кидается туда — и в ужасе застывает. Лори проникла в запретную гирокамеру. Оглушительный скрежет доносится из вскрытого гироблока: Лори скармливает безостановочно вращающимся колесам все, что попадается под руку: наушники, переходники, провода…

— Прекрати! — Он кидается на нее, но звук уже перешел в нестерпимый рев. Это предсмертный крик: механизм, на протяжении десятка лет неустанно поддерживавший связь с Землей, бьется в агонии. Удар! Мимо Эрона пулей пролетает что-то бесформенное, врезаясь в противоположную стену.

Его безумная сестрица подписала всем им смертный приговор.

Он сгребает ее в охапку и застывает, еще не в силах осознать всего ужаса катастрофы. Главным кристаллам лазера нанесен непоправимый урон. Физика явления уже не имеет значения: без системы наведения луч превращается в палец клинического идиота, бессмысленно тыкающийся в пустоту Вселенной.

— Мы уходим вместе, Эрн. — Лори виснет на нем, слабея на глазах. — Нам больше не смогут помешать.

Эрон понимает, что все пропало. Он рычит от безысходности, трясет ее, царапает, душит. Но раздающийся за спиной голос превращает его в статую. Эрон оборачивается и лицезреет капитана Йелластона.

— Я дам… красный сигнал… немедленно.

— Это невозможно! — кричит ему Эрон. — Авария! Она загубила весь механизм. — Он гневается, как ребенок, при виде его отрешенного лица.

— Вы дадите… красный сигнал. — Капитан по-прежнему в шоке.

— Невозможно, сэр. Мы ничего не в силах сделать.

Эрон выпускает Лори и хватает Йелластона за руку. Тот сводит брови и поджимает губы. Как будто употребил два литра за одну ночь! Он позволяет увести себя. Эрон испытывает облегчение: пока Йелластон не знает о масштабе катастрофы, она как бы не перешла в разряд реального. Он срывает с руки капитана перчатку и по пути нащупывает пульс. Около шестидесяти ударов: маловато, но хотя бы без аритмии.

— Прошу вас, капитан, отдохните.

Эрон закрывает за собой дверь и видит неподалеку Лори. Он берет ее за руку и отправляется к себе в лазарет, сопротивляясь слабому желанию свернуть в «Гамму». Если он доберется до места, то окончательно придет в себя и поразмыслит, как теперь быть. Что так подействовало на команду «Кентавра», что с ними натворило проклятое инопланетное исчадие? Электрический разряд, как у угря? При ровном сердцебиении можно попробовать стандартную терапию. Притяжение инопланетянина ощущается даже здесь, в отсеке «Бета», на противоположном конце корабля. Эрон находит подходящее сравнение: феромоны! Бесчерешковая, то есть абсолютно неподвижная жизненная форма, то ли притягивающая таким способом пищу, то ли развившая специфический способ оплодотворения. То, что это оказывает воздействие на человека, — трагическая случайность. Возможно, они столкнулись с особым полем, типа гравитационного. Скафандры не обеспечивают защиты. Первым делом надо будет опять законопатить эту тварь…

Он ведет за собой покорную Лори. Они проходят мимо стыковочного узла, в котором раньше покоилась разведывательная ракета Дона. Но «Зверь» уже ввинчивается в пустоту за много тысяч миль, остервенело подавая пагубный сигнал…

Эрон видит мужчину. Дон Парселл стоит неподвижно. Эрон ускоряет шаг.

— Дон! Командир, вы в себе?

Дон поворачивает голову на звук. Эрон узнает его усмешку, веселые морщинки у глаз. Однако его зрачки ненормально расширены, как у бычка, получившего на бойне смертельный удар молотом по голове. Насколько сокрушителен удар? Он берет его дряблую кисть.

— Вы меня узнаете, Дон? Я Эрон, врач. У вас шок, вам нельзя расхаживать. — Пульс такой же слабый, как у Йелластона, но тоже без перебоев. — Пойдемте со мной в лазарет.