Юсуп Хаидов - Через тысячу лет

Я воткнул в трещину нож и принялся взбираться наверх. Это мне удалось.

По ту сторону двора оказалось широкое поле, залитое утренним светом.

Позади слышались крики стражников.

Съехав кое-как по забору вниз, я бросился бежать к горам, да так, что пятки засверкали.

Я двигался без отдыха, и к вечеру достиг предгорья. От усталости мои ноги еле двигались.

Едва я решил было присесть, чтобы немного отдохнуть, как с теневой стороны горного пастбища показалась группа людей верхом на конях.

Отряд был вооружен до зубов.

Едва увидев всадников, я из последних сил стал взбираться на крутую скалу, куда не могли ступить копыта лошадей.

Но погоня от меня не отстала. Всадники спрыгнув с лошадей, бросились за мной.

Я мог от них оторваться. Мой путь был не очень тяжелым. Достаточно было одолеть две скалы, чтобы оказаться в родном селенье. Но я этого не сделал. Потому что, подумал я, если пойти этой дорогой, преследователи узнают путь к моему селу. И в один прекрасный день они явятся туда, обнажив свои сабли. Оставалось только одно.

Надоест же врагам когда-нибудь гнаться за мной, и они прекратят преследование! — решил я и устремился к дальним пикам, покрытым белыми ледяными покровами. Я старался двигаться в сторону самых высоких вершин. Где-то здесь невдалеке должна быть река.

Враги мои, однако, оказались неутомимыми. Едва увидев, с каким пылом бросались они за мной, я должен был,— понять, что с пустыми руками нукеры уходить отсюда не собираются.

Спотыкаясь о камни, поднимался я все выше и выше, пока мой путь не преградила пропасть. Шагов семь-восемь — определил я на глазок ее ширину.

Дул холодный, пронизывающий ветер, который наметал по краям пропасти недавно выпавший снег.

«Смогу ли я перепрыгнуть?» — подумал я и остановился в нерешительности.

В этот самый момент стрела вонзилась мне в бедро, и я полетел в пропасть.

Перед глазами поплыли белые круги, отчего мне казалось, что весь мир вокруг стал белым, словно молоко!»

* * *

Ошибка допущенная Арсланом Байлиевым в отношении Урха, немедленно привела к множеству трудностей. Что ни говори, прежде Арслан Байлиев каждый день находил для Урха новое занятие, не давая ему скучать. Теперь же Урх наотрез отказался от всякого общения о Байлиевым. Нужно ли удивляться, что жизнь Урха после этого сразу же изменилась? Кроме профессора, вокруг воина не было никого, к кому стремилась бы его душа.

Но профессор не мог постоянно заниматься Урхом, у него и без того было по горло разнообразных дел. Получалось так, что из суток Нурмурадов мог выкрасть для Урха не больше трех часов, Поэтому профессор всегда готовился к встречам, стараясь, чтобы ни одна минута их общения не пропала даром для Урха.

Академия наук подготовила вместо Байлиева другого ученого-языковеда, но он недавно заболел и сейчас лежал в больнице.

Неудачи, как известно, идут к неудачам, а неприятности — к неприятностям. Нурмурадов твердо решил: едва придет выздоровевший ученый, начать приобщение Урха к двадцатому веку.

Хорошо еще, что привели Ласточку. Урх почти половину дня проводил около нее. Он без конца расплетал и сплетал ее густую гриву, погруженный в свои думы.

Другую половину дня Урх проводил во дворе, в прохладной тени, ковыряясь в земле, или лежал в своей постели, уставившись глазами в потолок.

Чтобы Урх не чувствовал одиночества, Нурмурадов перешел жить в его комнату. Урх, конечно, очень этому обрадовался. Однако через некоторое время он снова вернулся в прежнее свое состояние, и профессору никак не удавалось отвлечь Урха от глубокой задумчивости.

Вот уже несколько дней Нурмурадов страдал бессонницей. Целые ночи он ворочался с боку на бок.

Урх тоже не спал в течение долгих часов, пока новый, едва народившийся месяц не заходил за облака. При этом воин что-то неразборчиво шептал или, загибая пальцы, считал до десяти.

Это произошло в ночь на четырнадцатое.

Профессор уже разделся, чтобы лечь в постель.

В комнату вошел Урх. Он принес с улицы траву, чем-то похожую на парнолистник обыкновенный, и протянул листок профессору, показывая жестом, чтобы тот понюхал.

От листка исходил неприятный запах.

Профессор отвернул лицо, сказал «фу» и глубоко вздохнул. Однако, чтобы не обидеть Урха, он не выбросил листок, а положил его на свою простыню, после чего впервые за много дней уснул крепким спокойным сном.

Убедившись, что профессор уснул, Урх взял лук, стрелы и осторожно вышел из комнаты. После этого он быстро покинул дом и направился во двор, к Ласточке,