Кевин Джетер - Сонное царство

«Наверное, — подумал про себя Ральф, — лучше бы я жил с этой мыслью, чем она весь день меня преследовала».

— Продолжайте, — спокойно попросил он.

Сделав глубокий вдох и успокоившись, генерал пустился в дальнейшие объяснения.

— В настоящий момент уровень психической энергии, заложенной в сонном поле Опернаб, неуклонно приближается к точке, в которой произойдет детонация. Из информации, которой мы располагаем, известно, что в нашем распоряжении имеется всего несколько часов…

— Почему бы не взорвать Дом Тронсена? — оборвал его Ральф. — Разбомбить его, то есть нанести превентивный удар. Если уничтожить находящихся там ребят, разве вырабатываемая ими психическая энергия не будет тоже уничтожена? Я понимаю, что это, может быть, звучит жестоко, но в сложившейся ситуации…

— Нет. — Генерал покачал головой. — Уже поздно, и это не поможет. Многие дети из Дома Трон-сена физически уже давно перестали существовать, поскольку их психическая энергия была уже перенесена в сонное поле и она недосягаема для нас. После того как энергия выходит на экспоненту роста, она становится неуправляемой и живет собственной жизнью. Ее уже нельзя притушить, послав в поле наблюдателей, при условии, что нам удалось бы уговорить кого-нибудь из них.

— Минутку, минутку. — Ральф попытался порассуждать. — Если энергия расположена в сонном поле, с чего бы нам волноваться из-за взрыва? Это карманная вселенная, существующая вне зависимости от нашей. Взрыв там ни в коей мере не повредит нам здесь.

— Нет, если сонное поле останется независимым миром. Но он может быть перенесен в наш. Таким же образом, как часть этого мира — наблюдатели — могла быть перенесена в тот мир, так и сонное поле может быть перенесено в наш мир.

— Именно так и погиб мой брат, — сказал Спенсер. — Видишь ли, степень перехлеста нашего мира с сонным полем может варьировать. Наблюдатели никогда в полной мере не внедрялись в сонное поле, а ровно настолько, чтобы они могли стать свидетелями тех событийных последовательностей, которые пропускали через сознание сонных детей, — хотя это неважно, — и чтобы они могли поддерживать безопасный уровень энергии, предотвращая преждевременный взрыв. Как бы то ни было наблюдатели всегда находились между двумя мирами, если можно так выразиться. Поэтому физически они не могли взаимодействовать с образами сонного поля. До тех пор, пока Майк не был убит. Тогда поле на одно мгновение было трансформировано в ту же плоскость, где находились наблюдатели, и существующий в поле Слидер сумел достать Майка.

«Что ж, объяснение вполне логичное, — подумал Ральф. Перед его мысленным взором снова возникло кровавое пятно, которое он видел в пустыне. «Внезапное перемещение, должно быть, толкает нас ближе к нашей собственной вселенной, настолько близко, что мы можем оставить в ней кровавый след».

— По этой причине психическая бомба опасна, — продолжал генерал. — За долю секунды до взрыва весь мир сонного поля вместе с психической энергией будет внедрен в нашу вселенную.

— О, — простонал Ральф и почувствовал, как внутри у него все сжалось, словно уступая место сонному полю. Неизбежность этого уже как будто тенью легла на окружающий ландшафт, видимый из окна. — Вы хотите сказать, что притащили меня сюда только для того, чтобы все это выложить? Мне кажется, что с вашей стороны это не совсем тактично. В противном случае я мог бы встретить неизбежное со всеми остальными в Лас-Вегасе и ничуть не стать от этого несчастнее.

Генерал невесело хмыкнул.

— Дело в том, — сказал он, — что есть способ, с помощью которого можно предотвратить взрыв психической бомбы. Вот для этого вас и доставили сюда.

Внутри у Ральфа шевельнулось неприятное предчувствие, и по спине побежали мурашки. Но не страх опасности пугал его — к этому времени он уже знал, что полностью преодолел его. Пугало бремя ответственности, вся тяжесть которого ложилась на его одинокие плечи. В нем проснулся страх, который он знавал в школе, только теперь он вышел наружу и разросся до неимоверных размеров. «Что, если я подведу?» — промелькнуло у него в голове. Не помогало даже сознание того факта, что на земле не останется никого, кто смог бы потом обвинить его в этом, как, впрочем, и самой планеты. Едва разжимая губы, он спросил:

— Что я должен для этого сделать?

На больших коричневых руках генерала побелели костяшки пальцев. Он, казалось, превратился в камень, и трубка примерзла к его помертвевшим губам.