Кевин Джетер - Сонное царство

Пригнувшись, он заглянул в маленький ящик, прикрепленный к стене рядом с другими такими же. Там ничего не было, если не считать приглашения вступить в очередной клуб звукозаписи, которых у него набралось уже предостаточно, — вероятно, его данные числились в каких-то списках, — а также еженедельного номера «Агитатора», печатного органа революционной рабочей партии. На низкосортной бумаге была прилеплена оттиснутая мимеографическим способом наклейка. На ней значилось: если в ближайшее время он не вышлет по такому-то адресу пару долларов, они, к сожалению, закроют его пробную месячную подписку. Подобные наклейки вот уже на протяжении шести месяцев украшали все получаемые им номера газет.

Он без интереса взглянул на корреспонденцию, в глаза ему бросился крикливый заголовок: ПОДДЕРЖИМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ МУЧЕНИКОВ КСИМЕНТО! Газета вместе с приглашением вступить в клуб звукозаписи полетела в мусорную корзину, и Ральф вернулся в главное помещение здания.

Кэти простыл и след, вместо нее на одном из кресел расположился Фред Гуделл. Он сидел, уставившись на стеклянную дверь и почесывая тело сквозь мокрую от пота форменную рубашку участника операции «Снонаблюдения». Он поднял свое невзрачное лицо, напоминавшее Ральфу хорью морду, и спросил:

— Сегодня твой черед?

— Да, — выдохнул Ральф и опустился в одно из стоявших рядом кресел. Приняв его тщедушное тело, видавшая виды обивка кресла жалобна взвизгнула. — Это мой понедельник.

Гуделл кивнул.

— У меня еще две ночи. — Смены наблюдателей были распределены по всей неделе. — Только потом будет выходной. — Разговор не клеился, и они погрузились в молчание.

«Пойду-ка лучше соображу что-нибудь насчет еды, — мелькнуло в голове Ральфа. — А потом пойду и посплю чуток. Сегодня ночью предстоит восемь часов провести на сонном поле, нужно отдохнуть». Несмотря на то, что этой работой он уже занимался полгода, хождение по снам других людей все еще представлялось ему делом противоестественным.

— Ладно, ребята. — С блокнотом за спиной, перед ними взад и вперед прохаживался руководитель Операции Бленек. — Сегодня ночью, как всегда. И никаких там героических поступков. Делаем все, как сказано в учебнике, в полном согласии с планом Операции. Всем все ясно?

— Ох, черт возьми, — пробормотал Чак Флетчем, сидевший рядом с Ральфом. Он еще больше ссутулился на своем складном металлическом стуле. — Сегодня по «ящику» снова показывают киношку об эскадре бомбардировщиков времен Второй мировой войны.

Ральф ничего на это не сказал. Ему сразу вспомнилась неделя, когда одна из местных телестанций объявила о показе серии шпионских фильмов времен сороковых годов, и пухлый чиновник явился на инструктаж в теплой полушинели, подпоясанной ремнем.

Бленек внезапно замолк и свирепо оглядел два десятка сидевших перед ним мужчин. Маленькие глазки, казалось, были готовы пробуравить любого, кого он поймает за болтовней; взгляд его остановился на Глогольте, который сидел впереди Ральфа на два стула.

— Повторите ваше остроумное замечание, мистер Глогольт.

— Я ничего не говорил, — пробурчал безвинно заподозренный и беспокойно поерзал. Масса его бесформенного тела, облаченного в помятый спортивный комбинезон, заколыхалась.

— Вы только посмотрите на свою обувь, — гаркнул Бленек, явно не желая отступать. — Вы не помните, когда в последний раз прикасались к ней щеткой? И подтяните вашу «молнию», неряха.

Ральф откинулся на спинку стула и с интересом рассматривал Глогольта. Тот на самом деле был неряхой. Он всегда производил впечатление несобранного человека, который вот-вот вывалится из своей одежды. Казалось, что малейшее усилие по сохранению опрятного вида было выше его сил. От одного взгляда на него делалось противно. «Штиммиц прав, — думал Ральф. — Что толку держать здесь подобных людей?»

Он перевел взгляд на Штиммица. Тот сидел, приставив стул к стене инструктажной комнаты. Лицо его оставалось безучастным, глаза смотрели в пространство. «Интересно, — подумал Ральф, — какие мысли бродят в его голове». Одна рука Штиммица сжимала край стула. Он так крепко схватил его, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

От Штиммица внимание Ральфа отвлек голос одного из наблюдателей.

— Брось, Бленек, оставь его в покое. Бленек снова яростным взглядом обвел группу.

Его сощуренные глаза превратились в два крохотных излучателя гнева. Было ясно, что причина его негодования заключалась в разнице, какую он наблюдал между командой своих мечтаний и той, что была на самом деле. Ральф поймал себя на мысли о «сшибающихся мирах» — эту формулировку он позаимствовал у Штиммица.