Кевин Джетер - Оружие смерти

Дорц ковырялся с рукояткой входной двери как! раз в тот момент, когда подошел Леггер.

— Вот тварь! Закрыто! — в отчаянии воскликнул Дорц.

— Может, они тебя не ждали, — заметил Леггер.

Прорычав нечто невразумительное, Дорц отошел прочь, но вскоре вернулся с огромным булыжником из ограды того, что прежде было примыкавшим к строению кактусовым садиком. Раскачав, Дорц швырнул булыжник в стеклянную панель окна. Она весьма зрелищно разлетелась вдребезги, большие острые осколки со звоном полетели внутрь помещения. Дорц вытащил из кармана фонарик, сбил им еще торчавшие из рамы стекла, после чего перемахнул через подоконник. Через несколько секунд он уже открыл изнутри входную дверь.

— Добро пожаловать.

В свете заходящего солнца Леггер вполне мог различить обстановку офиса — высокая конторка делила пространство надвое. Парочка кривоногих стульев — металлический и пластмассовый, — стояла у приземистого стола со стеклянными пепельницами. Лучик Дорцева фонарика скользил по углам, высвечивая скопления песка и пыли. Осколки заскрипели под подошвами ботинок. Леггер подошел к стене у конторки и стал разглядывать висевшую на ней фотографию в рамке. То был черно-белый глянцевый снимок, заметно пожелтевший от времени, на котором оказался запечатлен бравый старик в белой ковбойской шляпе и галстуке на резинке. В тусклом свете Леггер с трудом разобрал сделанную на фотографии дарственную надпись: «Чудесным людям мотеля «Островок в пустыне».

Отличнейшее местечко, чтобы остановиться, когда едешь в Борон. Старый Рэйнджер».

— Эй, послушайте, — начал Леггер. — А кто такой Старый Рэйнджер?

Он повернулся и увидел Дорца, прислонившегося к противоположной стене. Энн медленно вращалась по часовой стрелке в середине комнаты, широко расставив руки.

— Видишь ли, у этого Рэйнджера было телешоу, где он рекламировал особый сорт мыла, — ответил Дорц. — А потом к, власти пришел Рональд Рейган… Ну, а теперь заткнись хотя бы на минуточку, дружок. Мы ведь пытаемся здесь хоть что-то делать.

Энн неподвижно застыла, закончив свой странный танец. Экстатическое выражение ее лица сменилось столь характерной для нее бесчувственной маской.

— Нет, — промолвила она холодным тоном. — Здесь ничего нет. Они были здесь, кое-что сделали, но забрали это с собой и ничего после себя не оставили.

Дорц подошел к ней.

— Ты уверена? Быть может, в других комнатах? Она отрицательно покачала головой.

— Они останавливались здесь всего лишь на одну ночь… Но именно здесь. — Она прошла за конторку и открыла находившуюся за ней дверь. Фонарик Дорца высветил небольшую комнатку с кроватью и стоявшим рядом с нею трюмо.

— Вот здесь они и спали, — сказала Энн. Упавший на кровать кружок света стал уже, когда Дорц прошел в комнату. Энн и Леггер проследовали за ним. Луч фонарика неспеша пробежался по комнатке, осветив по очереди покрытые алюминиевой фольгой окна, давно поломанный воздушный кондиционер и телевизор, небольшую кухонку в углу с микроволновкой и холодильником, потертый бежевый ковер под ногами и, наконец, вновь кровать. Когда-то ярких цветов покрывало валялось на полу, обнажая мятые пожелтевшие простыни и бесформенные подушки. Все трое молчали, и только их прерывистое дыхание звучало во тьме.

«Как это смешно», — внезапно подумал про себя Леггер. Он с трудом подавил одолевавший его смех, затем сделал шаг и попал в луч фонарика. Свет облил его подобно неведомой жидкости, осветив стену над кроватью.

— Думаю, мемориальную доску лучше всего повесить здесь. — Он внимательно посмотрел на стену. — И лучше всего, если она будет медной или из чистого золота.

Леггер повернулся и увидел в отблесках фонарика, как ухмыляется Дорц.

— Платиновой, — добавил Дорц, и его улыбка стала просто маниакальной. — С бриллиантовыми буквами. Быть может, мы могли бы даже продавать статуэтки для туристов… из пластмассы. Храм Священного Соития. — Дорц захохотал, и луч фонарика заплясал на потолке. — Двадцать пять центов, — задыхаясь выдавил он. — За сеанс… Чудесные исцеления!

Покатываясь со смеху, Дорц взгромоздился на край кровати.

«Тугая пружина внутри всех нас наконец-таки распрямилась», — заметил Леггер. Напряжение было снято… «Вот ведь хреновина, — подумал он, утирая слезу. — А ведь это даже не очень-то смешно». Сначала он, а затем и Дорц перестали смеяться. Комната вновь погрузилась в тишину. В тусклом свете Леггер различил Дорца, свободной рукой обнимавшего Энн за талию. Пальцы забинтованной кисти засунуты в ее джинсы. И Дорц и Энн улыбались.