Джордж Макдональд - Лилит

Глава 6

ДОМ ЦЕРКОВНОГО СТОРОЖА

Некоторое время мы шли по каменистой вересковой пустоши, покрытой чахлой растительностью и мхом, и вот, где-то в неописуемой дали я заметил маленький домик. Солнце еще не село, но было скрыто серым облаком. Пустошь выглядела так, - будто никогда на ней не было тепло, и ветер был необыкновенно холодным, будто бы дул откуда-то из царства вечной ночи.

- Ну, вот мы и пришли, наконец! - сказал ворон. - Какая долгая дорога! За половину этого времени я мог бы добраться до Рая и повидаться с моим двоюродным братом, это тот самый, вы, верно помните, который не вернулся к Ною. Ах, дорогой мой! Ведь уже почти зима!..

- Зима! - воскликнул я. - Но, кажется, ведь прошло всего лишь полдня с тех пор, как мы покинули дом!

- Это все потому, что мы слишком быстро шли, - ответил ворон. - В вашем мире вы не можете пренебречь тем, что вы называете гравитацией, и дать миру свободно вращаться под вашими ногами. Вот, смотрите, это дом моей жены. Это так любезно с ее стороны, что она позволяет мне жить рядом с ней и называет это место домом церковного сторожа!

- Но где же ваш церковный двор, ваше кладбище... Я хочу сказать, то место, где вы устраиваете ваши могилы? - сказал я, не обнаруживая вокруг себя ничего, кроме плоской вересковой пустоши.

Ворон вытянул шею и, держа свой клюв горизонтально, медленно и молча обвел им всю розу ветров.

Своим взглядом я последовал за его клювом и - чу! Все вокруг - без церкви и могил - было кладбищем! Везде, где мел землю угрюмый ветер, было кладбище ворона! Он был могильщиком всего, что имел, господином всей этой стороны! Я стоял посреди вселенского кладбища, беспредельной вересковой пустоши, стенами которого был серый горизонт, низкий и беззвездный. Позади остались весна и лето, и осень, и солнечный свет, и я вошел в зиму, которая поджидала меня здесь! В расцвете своей юности я был уже здесь! Но я ошибался. День может бесконечно продолжаться здесь, он включает в себя времена года. Зима спит здесь ночь напролет в своем ледяном саване; с детской улыбкой на лице Весна просыпается на рассвете, в полдень Лето разгорается своей вычурной красотой; вместе с медленно тянущимся днем старуха Осень ползет к закату и умирает с первым вздохом туманной призрачной ночи.

Мы подходили к дому все ближе, а солнце за облаками кратчайшей дорогой стремительно катилось к западу и село, когда мы были все еще в пути, в нескольких ярдах от двери. В этот же миг я почувствовал холод, показавшийся мне чуть ли не воплотившимся материально, и я перевалил через порог, будто бы вырвавшись из лап ледяной смерти. Ветер свистел над пустошью и рвался в дверь с таким напором, что у меня едва хватило сил затворить ее за собой. И тогда вокруг стало спокойно, и я огляделся.

Свечи горели на столе, который стоял в середине комнаты, и первая вещь, которая бросилась мне в глаза, была крышка гроба, воздвигнутая (как мне подумалось) напротив стены, но вот она открылась, оказавшись дверью, и в нее вошла женщина. Она была в белом - будто свежевыпавший снег укутывал ее; и ее лицо было таким же белым, как ее платье, но не ледяным - оно казалось теплее. Ее черты показались мне совершенными, но ее глаза заставили меня забыть обо всем остальном. Вся ее жизнь, все существо было собрано и светилось изнутри этих глаз. Приближающаяся смерть могла бы заставить так светиться лицо, но глаза... В них было столько жизни, что ее хватило бы на целый народ, - огромные, темные; и чем больше я в них вглядывался, тем глубже был их мрак. Целое ночное небо собралось в каждом из ее зрачков, все звезды были в их черноте и сверкали; будто линия горизонта, их окружали радужки, свитые из вековечных сумерек. Откуда могли взяться такие глаза, Богу одному известно. Должно быть, от его собственных глаз произошли они! Спокойное лицо было первозданно завершенным, а живые глаза были просто венцом творения.

- Это мистер Уэйн, жена! - сказал ворон.

- Желанный гость! - отозвалась она низким, мягким и добрым голосом. Казалось, в нем были скрыты звуки, подобные бессмертным сокровищам.

Я ослеп и онемел.

- Я знаю, ты рада его видеть! - добавил ворон. Она стояла перед дверью, в которую только что вошла, и не подходила ближе.

- Что с ним? Он спит? - спросила она.

- Я боюсь, что нет, - ответил он. - Он не устал и не очень обременен.

- Тогда зачем ты его привел?

- Может быть, я рано начал опасаться.

- Я не вполне вас понимаю, - сказал я, предчувствуя недоброе в том, что она могла иметь в виду, но со смутной надеждой сбежать. - Конечно, сперва человек должен привести свои дневные дела в порядок!