Лоис Буджолд - Танец отражений

– Далеко идущих. Но… сегодняшний вечер – это сегодня.

– А что ты планируешь на сегодняшний вечер, Марк?

– Танцевать с Карин.

– Не вижу проблем. Танцевать тебе разрешено. Кем бы ты ни был. Это не пьеса, Марк, а у старика Просперо много дочерей. И у одной из них даже может быть низменный вкус к подозрительным типам.

– Насколько низменный?

– О… – Графиня протянула руку примерно на уровень роста Марка, если бы тот стоял. – По меньшей мере настолько. Иди потанцуй с девушкой, Марк. Она считает тебя интересным. Мать-природа дает молодым людям романтику вместо осмотрительности, чтобы увеличивался род людской. И с помощью этой уловки… она заставляет нас расти.

Пройти через весь бальный зал Дворца и поздороваться с Карин Куделкой оказалось самым страшным, что Марк когда-нибудь делал по доброй воле – не исключая и первую высадку дендарийцев на Единение Джексона. Когда он отрешился от этого сходства, дела пошли на лад.

– Лорд Марк! – радостно выпалила она. – Мне сказали, что вы здесь.

Ты спрашивала об этом? – Я пришел, чтобы выкупить у вас мое слово и мой танец, миледи. – Он ухитрился изобразить форский поклон.

– Отлично. Вовремя. Я оставила за собой все танцы отражений и рилы.

Все простые танцы, с которыми он предположительно мог бы справиться. – На прошлой неделе я заставил Майлза разучить со мною па менуэта Мазепы, – с надеждой добавил он.

– Прекрасно. Ой, музыка начинается… – И она вытащила его на инкрустированный паркет.

На Карин было темно-зеленое с красной отделкой и воланами платье, так оттеняющее ее пепельно-русые кудряшки. Марк, охваченный какой-то явной паранойей, задумался: не нарочно ли ее наряд так подходит по цвету к его собственному? Разумеется, это может быть и случайным совпадением. Как?… Мой портной – моя мать – ее мать – она… Черт, любой аналитик СБ должен быть в состоянии вычислить, по каким путям двигалась информация.

У Пыхтуна, увы, обнаружилась отвлекающая и тревожная склонность мысленно раздевать Карин, и даже хуже. Но нынче вечером у Пыхтуна не будет права голоса. Это дело лорда Марка. И на сей раз он не провалит дела. Пыхтун может таиться там внутри и хоть паром исходить. Лорд Марк найдет применение для своей власти. И начнет с того, что выдержит ритм. Даже в танце – менуэт Мазепы, так уж получилось, – где два партнера касаются друг друга, держа руку или запястье другого, двигаясь практически по единому образцу. «Все истинное богатство – биологическое», так сказал граф. Марк наконец понял, что именно тот имел в виду. За все свои миллионы бетанских долларов он не мог бы купить этот свет в глазах Карин. Хотя деньги лишними не будут… откуда, с Земли или с другой планеты, эта птица, которая строит великолепное гнездо, чтобы привлечь самочку?

Танец отражений был в разгаре. – Итак, Карин… вы – девушка. У меня, гм, вышел один спор с Айвеном. По-вашему, что самое привлекательное из того, что может быть у мужчины? Флаер, богатство… знатность или чин? – Он понадеялся, что в его голосе прозвучал намек на исключительно научный характер этого изыскания. Ничего личного, мэм.

Она наморщила губы и наконец произнесла: – Острый ум.

Ага! И в каком магазине ты это купишь на все свои бетанские доллары, а, парень?

– Танец отражений, моя очередь, – сказала Карин. – А что самое важное из того, что может быть у женщины?

– Доверие, – не раздумывая, ответил он, а потом так задумался, что чуть не сбился с такта. Воистину, ему потребуются горы доверия. «Так начинай воздвигать их с этого вечера, лорд Марк, старина. Таскай по ведерку за раз, если тебя это нужно.»

После этого ему удалось рассмешить ее целых четыре раза. Он считал.

Он слишком много ел (даже Обжора исподтишка наелся), слишком много пил, слишком много болтал, натанцевался даже больше, чем слишком, и вообще чертовски хорошо проводил время. Танцы оказались некоторой неожиданностью. Карин неохотно одолжила его по очереди нескольким любопытствующим подружкам. Он решил, что интересен им лишь как новинка сезона, но он привередничать был не склонен. К двум часам ночи он возбудился до того, что начал заговариваться, и к тому же стал прихрамывать. Лучше самому заявить, что уходишь, пока Рева не выбрался и не взял контроль над тем, что от него осталось. Да и Майлз последний час тихо сидит в уголке с нетипично вялым видом.

Стоило сказать слово одному из слуг императорского дворца, и к их услугам оказался графский лимузин с вездесущим Пимом за рулем – графа и графиню тот отвез домой раньше. Майлз с Марком забрались в заднее отделение и оба рухнули на сиденья. Пим вырулил из охраняемых ворот Дворца на зимние улицы, по-ночному тихие для столицы – мимо проехала лишь пара-другая машин. Майлз повернул регулятор обогрева на максимум и откинулся на спинку сиденья, полузакрыв глаза.