Кир Луковкин - В паутине

— Кухарки какие-то бегают, кормят их кажись. Разбили палаточный лагерь, чистят технику. Так, вижу пять цистерн, двадцать контейнеров, их еще не разгрузили, танки, самоходные башни, тут тысяч пять человек. Солидная армия, носятся, готовятся, скоты. Слышь, какую-то хренотень выставили, посмотри.

Паук взял бинокль.

— Эта штука называется радиолокационной установкой. В фокус попалась группа лоснящихся от пота солдат, выгружавших длинные продолговатые ящики. Похоже, ночью будет обстрел.

— У меня такое чувство, что они не станут нападать первыми.

— Это еще почему? — спросил татарин.

— А потому, — Паук опустился на корточки, — что они ведут разгрузку ракет ближнего действия. Мне кажется они знают наше точное местоположение. Они не собираются рисковать людьми при всем своем численном преимуществе.

Рыжий сунул в рот травинку.

— Надо поближе подобраться? Какие еще на… ракеты?

— Я не вижу смысла.

— Приказы не обсуждаются, рядовой.

Татарин крутил круглой бритой головой то влево, то вправо.

— Мы необоснованно рискуем. Мы должны как можно быстрее передать сводку….

— Заткнись, — зашипел рыжий, — и следуй за мной. До санатория по прямой около километра. Пройдем половину и вернемся.

Рыжий деловито направился к рощице. Паук побрел вслед, пытаясь разобраться в сержантских действиях. Татарина, похоже, тоже охватило беспокойство. Что-то в поведении их командира было не так. Никакой осторожности. Паук понял все слишком поздно.

— Frees! — крикнули сзади, — Hand's up! Move, move!

Рыжий спокойно повернулся к нему лицом и так же, со спокойной улыбочкой навел на него дуло автомата.

— Серега, ты чего? — жалобно заныл татарин.

— I say, hand's up! — раздался щелчок передергиваемого затвора.

— Брось ствол, тебе говорят! И ты тоже.

Татарин мгновенно бросил оружие на землю, его сразу же скрутили. Пришлось последовать его примеру. Паук скосил глаза. Кроме рыжего еще двое американцев, один из которых в более темной форме, подошел к сержанту, вытащил пачку долларов и вручил ему деньги.

— Tack it. God job, bady, — похлопал рыжего по плечу.

Тот ухмыльнулся, затолкал пачку в нагрудный карман.

— Ну, я пойду. Го хом, хом.

— Ok. Go, and remember…. - американец сделал предупредительный жест.

Рыжий кивнул, с непроницаемой физиономией сказал Пауку "Ну, бывай", и пошел прочь. Не прошло и минуты, как раздался крик и выстрелы. Все это время американец пристально смотрел на Паука. Паук не отводил глаза, даже когда услышал предсмертный вой рыжего и вторую очередь. Сзади навзрыд заплакал татарин. Второго американца, настоящего верзилу ирландского происхождения это позабавило, и он принялся дергать курок.

— Не убивайте, я ничего не скажу, не убивайте меня пожалуйста, — ныл солдат, всхлипывая, — Мамочка….

— Stand up and move forward, — указал здоровяк на узкую грунтовую дорогу, пересекавшую поле. Оттуда куда ушел сержант, раздался топот бегущих ботинок.

Паук решил, что медлить больше нельзя. На какой-то момент офицер отвернулся к подчиненному, чтобы посовещаться, и Паук ловким движением вынул походный нож.

— I need only one, — и офицер снова посмотрел на Паука.

Топот становился все отчетливее. Паук хотел удивиться собственному мастерству, да времени не было. Одни рывком он метнул нож в горло здоровяку и, пока офицер выковыривал из кобуры револьвер, поднял автомат. Первый американец, хрипя, повалился в камыши, второй получил пулю в голову. Татарин заголосил на полную громкость.

— Вставай, чмо сраное!! — заорал Паук, — Автомат бери!

Сейчас на дорогу выбегут человек десять, готовые открыть огонь на поражение. Татарин шарил по земле дрожащими руками. Паук не стал ждать и ринулся в камыши. Шелест сухих листьев, больно режущих ладони, голоса, стрельба, но он не оглядывался, бежал прочь с максимальной скоростью. Несколько раз пули просвистели совсем близко, одна даже поцарапала плечо, он не чувствовал ничего, кроме желания поскорее добраться до своих. Боль и страх — это потом. Отдышался он только в лесу. Точный маршрут назад не запомнил. Татарин остался там. Возвращаться нельзя. Позывы утихли, зато зверски захотелось есть. Он побрел на север, попутно отмахиваясь от комаров.

Паук блуждал несколько часов, за которые солнце успело склониться к закату градусов на 50. выйдя однажды на дорогу лесничего, он решил с нее не сворачивать, а там посмотрим. К голоду присоединилась жажда. Солнце напекло макушку. На пост перед проселком он наткнулся совершенно случайно, за что чуть не был подстрелен. Оказывается, со времени их ухода прошло шесть с половиной часов.