Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

Да, река застывшей лавы, к которой мы вскоре подошли, производила впечатление. Сверху, с холма она казалась ровной, почти гладкой – как дорога. Этакая широченная автострада, лениво вьющаяся между пригорками.

Но как только мы к ней спустились, от ее гладкости не осталось и следа. Вблизи это было нечто вроде полосы препятствий из рытвин, бугров и глубоких трещин-морщин, перерезающих и без того неровную поверхность. Будто кто-то гигантский замесил лаву, как тесто. Но недомесил. Бросил застывать как есть.

А уже начинало смеркаться.

– Да мы тут ноги переломаем! – сказала я недовольно. – По запаханному полю и то легче идти. Там хоть мягко, земля рассыпается под ногами. А тут в трещину какую вступишь – и, считай, калека! Давайте уж на завтра оставим форсирование этого препятствия!

– Но, княгиня, тут если приноровиться, идти можно… – огорченно попытался возразить Гаврила. – И до Моря-Окияна осталось всего-ничего…

Очень уж ему, видно, хотелось привести нас поскорее – показать какой он знатный путешественник! Он даже спустился вниз со своей коляской, колеса которой жалобно тарахтели на лавовых буераках.

– Вот, княгиня, князь, здесь даже и совсем ровные места есть, смотрите! – позвал он снизу.

Аркадий Викторович живо откликнулся на зов своего дружка-покровителя и тоже сволок жалобно поскрипывающую тележку вниз.

– И правда, – удивился он. – Ровнехонькое пятнышко – будто катком прокатились!

– Вижу я это пятнышко, – с досадой сказала я. – И что? Лужа гладкой поверхности три на три метра. А дальше? А вокруг? Нет, вы как хотите, а я лезть на эту полосу аттракционов с ломанием ног не намерена! Тем более – на ночь глядя!

– А что, никак пришли уж?… – раздался недовольно-вялый вопрос снизу.

С тележки Аркадия Викторовича силился приподнять голову Семен Бреньков.

– О! Ожил! – радостно возвестил Аркадий Викторович.

И тут же лишился скафандра.

– Потайка! – ахнул Гаврила.

И что-то проговорил еще. Но слышно было плохо – он тоже оказался без скафандра, и ветер, завывающий в лощине лавовой реки, уносил его слова.

– …и даже подумать такого не мог! – вдруг вновь громко зазвучал голос Гаврилы.

Это он опять оказался закутан в скафандр. Как и Аркадий Викторович.

А Семен еще раз попытался приподняться, но не смог. Голова его упала на доски тележки, тело обмякло, замирая в новом приступе кручени карачунной.

– Странная какая потайка: то есть, то нет! – покачал головой Матвей.

– Не к добру это… – поддержал его Клементий.

– Может, здесь тоже какой-то местный земляной червяк живет? – предположила я. – Он и схарчит сейчас нас. За неимением песка.

А ведь белого песка, и правда, на лавовой реке было не много. Его сахарные полосы припорашивали каменный поток как-то неуверенно, оставляя большие прогалины. Странно – ведь даже по склону местной Фудзиямы, насколько я помню, пустохлябь взбиралась более целеустремленно и уверенно!

– Значит, надо посмотреть поближе, – подал голос Олег и бодро запрыгал вниз.

– Ой, тяжко мне… – простонал Семен, вновь заворочавшись на тележке. – Пришли мы аль нет? Куды мы… – и снова распластался неподвижной грудой мяса и костей. Спир его соскользнул с головы и теперь суетливо дергался, не прекращая попыток вновь дотянуться до головы бывшего лыцара.

– Да прекратите вы мучить человека! – возмутилась я. – Аркадий Викторович! Оттащите свою тележку с этой блуждающей потайки! А то ее вспышки так бьют по нервам – сама знаю, каково это приходить в себя после кручени… Лучше уж в ней, проклятой, лежать до поры до времени – до окончательного оживления…

Аркадий Викторович торопливо выполнил мою просьбу, скатил тележку с гладкой площадки на лавовый натек. Кстати, ни он, ни Гаврила на этот раз не лишились своих скафандров. Видимо, временное просветление физических параметров этой непостоянной потайки, которое позволило спиру Семена на какое-то мгновение дотянуться до его головы, это просветление не произвело впечатления на гривны наших лыцаров. Или было слишком кратковременным. Или совсем слабым.

– А ведь здесь, внизу, похоже – пустота! – негромко сообщил Олег. Он склонился над гладкой лужей с обломком лавы в руке. – Слышите? Когда стучишь, то по-разному отзывается. На пятне звук гулкий, а рядом – глухой.

– И вправду так! Истинно князь глаголит! – восхитился Клементий.

– Посмотреть бы что эта пустота скрывает… – покачал Олег головой.

– Князь… – осторожно подал голос Матвей. – Тут вроде как дырка сбоку…